— Не прикасайся ко мне!
Он насмешливо фыркнул:
— Значит, ты ощущаешь.
— Ощущаю что?
Он неторопливо провел ладонью по ее руке, обхватив длинными пальцами ее мягкое предплечье.
— Что между нами происходит. Так всегда было, даже когда я встречался с твоей сестрой…
Она дернулась в сторону:
— Не смей об этом говорить!
— Это правда.
Хелен сделала шаг назад, затем другой.
— Но это неправильно! — Ее лицо горело от чувства вины и желания. — Тебе известно, сколько раз я хотела рассказать о нас Габриэле? И всякий раз, когда была готова это сделать, она глупо усмехалась, рассказывая о том, как счастлива была с тобой. Я ненавидела себя за то, что хочу парня своей сестры. То, что между нами было, не должно было быть!
Его глаза потемнели.
— Мы с тобой лишь несколько раз поцеловались. Мы не совершали ничего аморального.
— Возможно, ты так считаешь. Но всякий раз, когда я была с тобой…
«Я была так счастлива, но в то же время несчастна, потому что ты сделал счастливой ее…»
— О, забудь об этом, — отрезала Хелен и отвернулась, идя к двери.
И все же, когда ее рука коснулась ручки двери, она остановилась:
— Алекс, по поводу Габриэлы…
— Что? — Алекс взял мобильный телефон со стола и стал рассеянно проверять полученные сообщения. — Ей все-таки удалось заполучить в свое агентство Дженнифер Хокинз? Я знал, что она уговаривала ее. — Хелен молчала, он поднял глаза. — Что? Она вернулась в модельный бизнес? Она в городе? Вышла замуж?
— Нет.
Его улыбка померкла.
— Что?
Хелен потеребила кулончик и сглотнула огромный ком, подступивший к горлу:
— Габриэла… умерла.
Секунды показались зияющей пропастью, смертельно молчаливой, но наполненной значением.
— Ты шутишь…
— Неужели я буду лгать о чем-нибудь подобном? Мы не заявляли об этом официально, поэтому ты не мог знать.
— Когда?..
— В марте. Она позвонила мне из Испании накануне Рождества, сразу после того, как мы… ты и я…
Хелен виновато умолкла.
Они припарковались тогда на подъездной дороге к дому его отца и вели себя как два подростка. Полураздетые, они неистово целовались, потом Хелен, едва переводя дыхание, попросила Алекса остановиться: «Мы должны сказать Габриэле, она заслужила правду».
— Я ехала домой, когда она мне позвонила, умоляя о помощи, — продолжала Хелен. — Я пыталась дозвониться тебе из аэропорта, но ты отключил телефон. Приземлившись в Мадриде, я продолжала звонить тебе на мобильный, домой. Наконец дозвонилась до охранника, но он не позволил мне связаться с тобой.
— И ты перестала звонить.
Это не было обвинением, а прозвучало как констатация факта.
— Я звонила тебе неделю, — призналась Хелен, — но ты не выходил на связь. Я даже назвалась представителем «Беннетт и Харпер», но безрезультатно. Я подумала, что ты…