— Что отмечаем, девочки? Какой праздник?
Надо было что-нибудь придумать, но я сказала то, что есть. Махмуд по-восточному зацокал языком. Выходит, за одним столом и радость и горе? А куда я поступала? Я объяснила куда. А подруга? Он перевел взгляд на Соньку. Она залилась краской.
Я не понимала, что происходит. Обычно Сонькин комплекс неполноценности проявлялся совсем по-другому: в новой компании она грубила налево и направо, старалась показать, будто ей все трын-трава.
Ненавистная официантка принесла закуску, бутылки и опять убежала.
Максим все помалкивал. Поглядывал то на меня, то на Соньку. Верхняя губа слегка вздернута в улыбке; зубы белые, мелкие; русая бородка как шелковая. Я прикинула: лет двадцать пять, а может, и больше.
Зато Махмуд захватил стол, тамада, да и только: открывал, наливал. Он уже выпытал, как нас зовут, сам представился и друга отрекомендовал. А тост сказал такой простецкий:
— За вас, девочки!
Вдруг Сонька глубоко вздохнула, словно от сна очнулась, и не успела я моргнуть — раз! — выдула весь свой бокал одним махом. Я на нее уставилась. Махмуд открыл рот. А Максим засмеялся тихо-тихо.
Через пять минут Сонька уже несла околесицу.
— Вы не подумайте, пожалуйста! Если хочете… хотите знать, наш город не хуже вашего. Правда, Ленка? К нам туристы из-за границы приезжают — пожалуйста. А летом жара посильней, чем у вас, правда, Ленка? А вы думаете, просто так!
— Что вы? Никто не думает, — вежливо улыбался Максим.
Махмуд налил Соньке еще шампанского. Я прикрыла ее бокал ладонью.
— Стой, Сонька, не спеши. — И взглянула прямо в глаза Максиму. — А кто вы, собственно, такие? О нас все узнали, а о себе молчок. Так не пойдет.
Шампанское мне тоже ударило в голову. Все вокруг стало ярче, будто зажегся сильный свет. Я как-то даже забыла на миг, что института мне не видать, а что дальше — неизвестно.
Максим повторил:
— Кто мы такие? — И нежно прикоснулся кончиками пальцев к своей холеной бородке. — Обычные служащие.
— Ну да! Говорите!
— А по-вашему, кто?
— По-моему, вы режиссеры или что-то в этом роде.
Он негромко, весело присвистнул.
— Слышал, Махмуд? Давай согласимся?
— Зачем обманывать девочек? — отвечал его приятель. — Не в моих правилах.
— Мы счетоводы, — пояснил Максим и показал в улыбке свои мелкие белоснежные зубы. — Правда, считаем не на счетах, а на машине. Точнее говоря, программируем.
— А-а! Программисты… — Я почему-то была слегка разочарована.
Мы уже незримо разделились: я и он, Сонька и Махмуд, друг против друга. Мне стало совсем легко и радостно, и впереди открылся какой-то просвет. Нет, не поеду я домой! Что мне там делать? Слушать ворчание матери, ссориться с отцом, а по вечерам обтирать скамейки в заплеванном парке с Федькой Луцишиным и К°? И на Ташкенте свет клином не сошелся. Страна такая большая, все стороны открыты, и всякая обдувается свежим ветром. Неужто мне не найдется местечка? Прокормлюсь, проживу, не погибну. Не круглая же я дура и не тяпа-растяпа.