Вскоре разговор коснулся темы, которой она тщательно избегала, — ее успехов в живописи. Как мог он не вспомнить тот восторженный запал, с каким она рассказывала об искусстве, и ее гордость своими работами.
— Ты до сих пор рисуешь? — спросил он, уже заранее зная ответ.
— Нет, — отрезала она.
Фиби сложила свои наброски и картины в темный чулан и не обсуждала этой темы больше ни с кем.
— Ну, почему мы говорим все обо мне и обо мне? Расскажи, как ты стал писателем?
После столь резкой перемены темы возникла напряженная пауза. Фиби даже засомневалась, не слишком ли грубо это прозвучало. Бретт между тем церемонно поднял бутылку вина и, перегнувшись через стол, наполнил ее бокал. Он явно оттягивал начало своей исповеди.
— Особенно рассказывать не о чем. Уехав из города, я отправился на север и работал на нескольких стройках. А что еще мне могли предложить, если у меня не было диплома об окончании школы? — Он усмехнулся, даже сейчас сожалея о своем безрассудном поведении, не позволившем ему закончить школу. — Физически это была очень трудная работа, но моему мозгу было скучно. И я начал читать в перерывах. Я читал так много, что глаза мои болели от явного переутомления. Но вот однажды ночью я взял бумагу и начал писать. Потом исписанные мною листы заполнили всю квартирку, в которой я жил. А я все писал.
— А потом? — поинтересовалась Фиби, когда он замолчал. Ей было до боли знакомо это чувство — такое же наслаждение от работы она испытывала, когда держала в руке кисть. И поэтому она могла оценить его страсть к творчеству.
Бретт смотрел на нее все это время, не понимая, что с ней происходит. Ее глаза широко распахнулись от неподдельного интереса, влажные губы приоткрылись в ожидании продолжения рассказа. Он вспомнил, как был нежен и податлив этот ротик. Вопреки всему, что он знал об этой женщине, он вдруг испытал отчаянное желание поцеловать ее.
— Я не думал, что мои литературные наброски кого-нибудь заинтересуют и когда-нибудь будут опубликованы. Но одна моя знакомая, Нэнси Гринуэй, прочитала их и уговорила меня послать рукопись в ближайшее литературное агентство. Позднее я узнал, что мои опыты опубликованы одной маленькой издательской фирмой.
Это был весьма упрощенный пересказ того, что случилось. После отъезда из Конуэя ему явно недоставало уверенности в себе и любви, доверия к окружающим. Про женщин он не хотел и слушать. Они, казалось ему, были созданы для того, чтобы приносить несчастья. Но в Нью-Йорке он познакомился с Нэнси Гринуэй. Она была воплощением божественного идеала, о котором мечтает каждый мужчина: утонченная, милая, веселая и любящая.