Однажды эти шутки надоели Фокеру, и из его пасти вырвалось сердитое рычанье.
— Вот такого мне и надо! — воскликнул Куцар. — Чтобы был кусачий, чтобы был злой! А ну-ка, еще раз — р-р-р-нга, — и он повторил свою шутку.
Фокер не понял, к чему все это, но с того дня злобно рычал, когда кто-нибудь пробовал схватить его за морду.
Раздразнив щенка, Куцар приседал на корточки у ящика и принимался лаять и свистеть. При этом он делал такие движения головой, словно угрожал кому — то, а на смуглом его лице появлялось счастливое выражение, усы повисали и подрагивали, как хвост ласточки. Этот лай и свист — то тревожный, то успокаивающий — приводил щенка в возбуждение.
Фокер поднимал уши и принюхивался. Смутное воспоминание, оставшееся в его памяти от постоянно снившихся ему снов, наполняло все его существо радостным трепетом. Когда они снились ему, он вздыхал и издавал звуки, похожие на лай. Тогда ноздри его черного носа то расширялись, то сужались, жадно вдыхая воздух, точно он обнюхивал то, что видел во сие, а по всему телу пробегала дрожь.
Куцар, затаив дыхание, наблюдал, как он спит, и, если к ним подходил один из сыновей, делал ему знак молчать.
Почувствовав присутствие людей, щенок просыпался. Хозяин брал его на руки, гладил и говорил что-то ласковое.
Однажды он бросил ему кусок мяса и впервые произнес его имя.
Дней через десять Фокер уже понимал значение этого слова. Поскольку оно выражало внимание к нему, и при этом ему давали есть, Фокеру нравилось его слышать.
Но он все же предпочитал мальчиков отцу. Правда, они безжалостно обращались с ним — таскали за уши, дергали за хвост и с громкими криками гонялись за ним по двору, но это было просто забавой. Со своей стороны Фокер позволял себе пугать их рычанием, кусать и хватать за ноги, в то время как с Куцаром такая игра была немыслима.
Потребность кусаться толкала его на безобразия. Виной тому были зубы, которые росли и становились все крепче. Он таскал и грыз ботинки сыновей Куцара, валявшиеся во дворе тряпки, щепки, веник, даже коврик, лежавший у входа. Как-то раз, когда никого из хозяев не было дома, Фокер заметил висевшее на проволоке платье жены Куцара. Сначала он решил, что на проволоке висит сама хозяйка, поскольку от платья исходил ее запах. Он опасливо приблизился, махая хвостом, но скоро понял свою ошибку и тихонько потянул платье зубами. Оно дернулось, как живое, и закачалось. Фокер истолковал это как желание поиграть с ним, впился в мягкую ткань и стащил платье с проволоки. Через полчаса, порванное во многих местах, оно валялось в грязной луже перед свинарником. Жена Куцара здорово побила Щенка. Он спрятался под поленницей и долго сидел там, грустный и испуганный.