— Послушай меня. Может ли собрание войска принять постановление прямо здесь и дать тебе политическое поручение для всех афинян?
— Теоретически — да. Возможно, сейчас граждан с правом голоса здесь даже больше, чем в Афинах.
— Тогда иди поговори с ними, и пусть они дадут тебе поручение — договориться с царем об условиях мира.
— Ты это серьезно? — ошеломленно спросил Демад, одеваясь.
— Можешь надеть чистые одежды из моего сундука. Об остальном я договорюсь с отцом. Каллисфен найдет тебе место для ночлега.
— Спасибо, я…— только и успел пробормотать Демад, но Александр уже ушел.
Он вошел в шатер отца, когда Филипп ужинал вместе с Парменионом, Черным и несколькими командирами.
— Перекусишь с нами? — спросил царь. — У нас как раз куропатки.
— Их тут тысячи, — объяснил Парменион. — Утром они поднимаются с озера Копаида и весь день кормятся на реке.
Александр взял табурет и сел.
Царь успокоился и как будто пребывал в хорошем настроении.
— Ну, как тебе показался мой мальчик, Парменион? — спросил он, похлопывая сына по плечу.
— Великолепно, Филипп: он справился с задачей, как не справился бы и ветеран гетайров.
— Твой сын Филот тоже проявил в бою большое мужество, — заметил Александр.
— Что ты сделал с тем афинским пленником? — спросил царь.
— Знаешь, кто это оказался? Демад.
Филипп вскочил на ноги:
— Ты уверен?
— Спроси Каллисфена.
— Ради всех богов, пошлите скорее хирурга, пусть позаботятся о нем: этот человек в своих речах всегда отстаивал нашу политику.
— Я зашил его рану, иначе он бы сейчас уже истек кровью. Я предоставил ему некоторую свободу передвижения по лагерю. Полагаю, завтра он передаст тебе свои соображения по условиям мирного договора. Если я правильно понял, ты не хочешь войны с Афинами.
— Не хочу. Чтобы успешно воевать с приморским городом, нужно господствовать на море, а к этому мы не готовы. Я имел опыт с Перинфом и Византией и ухлопал кучу средств. Если у него есть предложения, я готов их выслушать. Поешь мяса, пока не остыло.
***
Первыми отчаянное известие принесли в Афины оставшиеся в живых после Херонеи. Весть о поражении, числе погибших и попавших в плен вызвала в городе плач, и многие не могли успокоиться, не зная, живы ли их близкие.
Потом пришел страх перед грядущим. Под копья встали даже шестидесятилетние. Рабам обещали свободу, если те поступят в войско.
Демосфен, все еще не вполне оправившийся от ран, призывал сопротивляться до конца и предлагал пустить в городские стены сельское население из Аттики, но все оказалось излишним.
Через несколько дней с македонским эскортом прибыл гонец от Филиппа и попросил разрешения выступить на общем собрании с предложением договора о мире. И представители народа с изумлением увидели, что предложение уже ратифицировано гражданами, попавшими в плен при Херонее, и утверждено Демадом.