***
Подавляющее большинство афинян одобрило эти предложения, несмотря на пламенные возражения Демосфена, который призывал город к борьбе против тирана до конца. Собрание выслушало Демосфена, но доверило ему только одно: огласить похоронное слово над павшими в битве. Документ, уже утвержденный Демадом, был еще раз ратифицирован представителями городских властей и отослан Филиппу.
Получив известие, царь немедленно послал Александра с вереницей телег, груженных прахом и костями погибших, уже кремированных на поле боя. Пленные опознали большинство из них, и, основываясь на этих сведениях, Евмен написал на каждой деревянной урне имя погибшего.
Неопознанных солдат сложили всех вместе на последние телеги, но врачи переписали внешность погибших, особые приметы, если таковые имелись, цвет волос и глаз.
Демонстрируя добрую волю, Филипп также приложил часть оружия и доспехов, чтобы облегчить опознание неизвестных воинов.
— Завидую тебе, мой мальчик, — признался он Александру, собиравшемуся в путь. — Ты увидишь самый прекрасный в мире город.
Пришли попрощаться и товарищи.
— Доверяю тебе Букефала, — сказал царевич Гефестиону. — Не хочу его утомлять и подвергать опасностям долгого пути.
— Я буду холить его, как возлюбленную, — ответил друг. — Можешь быть спокоен. Жаль только, что…
— Что?
— Что ты не доверил мне также и Кампаспу… позаботиться о ней.
— Замолкни! — рассмеялся Александр.
Конюх подвел крепкого вороного коня, царевич вскочил на него и дал команду отправляться.
Со страшным скрипом длинная вереница повозок двинулась в путь, вслед за ней пешком отправились пленные афиняне, каждый нес узелок со скудными личными вещами и пищей, какую смог раздобыть. Демаду, учитывая его роль в заключении мирного договора, дали лошадь.
Между тем погибшие фиванцы лежали непогребенными, и их клевали вороны и стервятники, а ночью грызли бездомные псы и ночные хищники на глазах у матерей, пришедших из Фив и толпившихся, жалостно голося, на краю лагеря. Другие, за стенами Херонеи, выполняли темные ритуалы проклятий, призывая на Филиппа страшную смерть.
Но пока что их мольбы и проклятья ни к чему не привели: царь упрямо отказывал побежденным врагам забрать своих мертвых и похоронить их, поскольку считал фиванцев предателями.
Наконец, склонившись перед настойчивыми уговорами собственных друзей, боявшихся последствий такого поведения, царь уступил.
Фиванцы покидали свой город в траурных одеждах. Им вослед неслись стенания плакальщиц. Они выкопали огромную яму и сложили туда жалкие останки своих юношей, павших в сражении, а над могилой насыпали холм, рядом с которым вскоре поставили огромную каменную статую льва, символизирующую мужество этих воинов.