— Ты знаешь, что у вас продовольствия и денег — лишь на один месяц?
Парменион кивнул:
— Знаю. Но что я мог сказать? Его отец в свое время делал вещи и похуже.
***
Александр в тот вечер вернулся в свои палаты поздно, и все слуги уже спали, не считая стражи у его двери и Лептины, дожидавшейся его с зажженной лампой, чтобы сопроводить в ванну, уже нагретую и с добавленными благовониями.
Она раздела его и, подождав, когда он залезет в огромную каменную ванну, стала поливать его плечи водой из серебряного кувшина. Кое-чему ее научил врач Филипп: бурлящая вода массировала тело нежнее, чем руки, успокаивала мышцы плеч и шеи.
Александр медленно расслаблялся, пока совсем не вытянулся, а Лептина продолжала лить воду на живот и бедра, пока он не сделал знак прекратить.
Она поставила кувшин на край ванны и, хотя царь до этой минуты не произнес ни слова, осмелилась заговорить первой:
— Говорят, ты уезжаешь, мой господин.
Александр не ответил, и Лептине пришлось идти напролом:
— Говорят, что ты отправляешься в Азию, и я…
— Ты?
— Я бы хотела отправиться с тобой. Прошу тебя: только я смогу позаботиться о тебе, только я знаю, как встретить тебя вечером и подготовить к ночи.
— Хорошо, — ответил Александр, вылезая из ванны. Глаза Лептины наполнились слезами, но она промолчала, и начала нежно вытирать его льняной простыней.
Александр растянулся, обнаженный, на ложе, раскинув руки и ноги, и она, как зачарованная, смотрела на него, а потом, как обычно, разделась и улеглась рядом, легонько лаская его руками и губами.
— Нет, — сказал Александр. — Не так. Сегодня я буду ласкать тебя. — Он нежно раздвинул ее ноги и лег сверху.
Лептина пошла ему навстречу, обняв, словно не хотела потерять ни одного драгоценного мгновения его близости, и руками сопровождала долгие и непрерывные толчки его поясницы. И когда он соскользнул с нее, она ощутила на лице его волосы и долго вдыхала их аромат.
— Ты, в самом деле, возьмешь меня с собой? — спросила она, когда Александр снова растянулся на спине рядом с ней.
— Да, пока мы не встретим народа, язык которого ты понимаешь, язык, на котором ты иногда разговариваешь во сне.
— Почему ты это говоришь, мой господин?
— Повернись спиной, — велел Александр.
Лептина повернулась, а он взял из подсвечника свечу и приблизил к ее плечам.
— У тебя на плечах татуировка, ты знаешь? Я никогда не видел такой раньше. Да, ты отправишься со мной, и, возможно, когда-нибудь мы найдем того, кто заставит тебя вспомнить, кто ты и откуда пришла, но я хочу, чтобы ты знала одну вещь: в Азии мы больше не будем вместе, как сейчас. Это будет другой мир, другие люди, другие женщины, и я тоже буду совсем другой. Один период моей жизни заканчивается, и начинается другой. Ты понимаешь?