— Расскажи это кому-нибудь другому. То, что ты называешь «защитой», расходится с моим представлением об этом понятии. Не спорю, возможно, ты неплохой ветеринар, не сомневаюсь, что ты окажешь собаке квалифицированную помощь. Не хочу обидеть тебя, но собачка стоит очень дорого и…
— Ну, это не мои проблемы. Твоя подруга выбрала дрянного ветеринара, который не способен сделать собаке элементарную профилактику. И все это за хорошие деньги, которые она им платит. Будь собака твоей, ты наверняка поступила бы так же.
— Что?! — Эбигейл задохнулась от возмущения и выхватила из его рук собачку.
— Что слышала, — спокойно ответил Кен.
— Ну да, конечно, я просто отвыкла от твоей манеры разговаривать. — Она поджала губы. — И все же выслушай меня. Я жду ребенка.
Эбигейл произнесла последнюю фразу скороговоркой, опасаясь, что Кен снова перебьет ее. И тут же замолчала, испугавшись внезапно вырвавшегося у нее признания. Она до последней секунды не знала, сумеет ли произнести эти слова. Бессильно откинувшись на спинку сиденья, Эбигейл закрыла лицо руками.
— Ты беременна? — растерянно спросил Кен, не веря собственным ушам.
Новость ошеломила его своей невероятностью. Кого-кого, но Эбигейл Ричардсон, эту холодную высокомерную светскую красотку, трудно было представить матерью вообще и матерью-одиночкой в частности. Эбигейл исполнилось двадцать восемь лет, и она принадлежала к одному из самых богатых и влиятельных семейств не только в городе, но и во всей провинции Британская Колумбия. Жизненный опыт и солидный счет в банке вполне позволяли ей избежать известных неприятностей и ликвидировать нежелательные последствия любого опрометчивого поступка.
Если Эбигейл сохранила ребенка, значит, таков ее выбор. Может быть, ей захотелось пооригинальничать, снова привлечь к себе внимание репортеров светской хроники. Кто их, женщин, разберет. Кен пожал плечами. Он уже готов был сострить на этот счет, но тут ему в голову пришла сумасшедшая мысль, от которой кровь застыла в жилах. — Не хочешь ли ты сказать… — с трудом промолвил он, уставившись на Эбигейл, — не хочешь ли ты сказать, что беременна от меня?
Эбигейл еле заметно кивнула, не убирая рук от лица, и сердце Кена упало.
— Так это мой ребенок? — Подобная мысль не укладывалась у него в голове. — Мой?! Говори!
— Тише! Не ори, я вовсе не хочу, чтобы вся округа…
— Но этого не может быть!
— Напротив, в этом нет никаких сомнений, и мы оба виноваты в том, что произошло. — Эбигейл опустила руки и теперь сидела с каменным выражением лица.
Кену казалось, что он спит и видит дурной сон.