Блю покорно вышел. Она резко повернулась к нему.
— Вы не гомик, — сказала Симона. Теперь она знала это безошибочно, и, как ни странно, где-то в глубине души ей это даже нравилось. К тому же этот странный незнакомый голос постепенно становился близким и привычным.
Блю улыбнулся и начал застегивать рубашку.
— Как вы вычислили? — спросил он.
— Немного дедукции, — мрачно ответила она.
— Поздравляю, мисс Дукет! — улыбнулся он. — Из вас вышел бы хороший сыщик! — Он расстегнул молнию и заправил рубашку в брюки.
— Вы должны были предупредить меня, — заявила она, отводя глаза в сторону и подумав вдруг о том, как глупо, должно быть, выглядит со стороны, вперив взгляд в почти незнакомого мужчину, невозмутимо застегивающего штаны прямо у нее перед носом.
— Я полагал, у вас был шанс это заметить, — произнес он.
Она непонимающе посмотрела на него.
— Значит, полотенце оказалось толще, чем я думал, — произнес он.
— Ничего не понимаю! Какое полотенце… — Она вдруг покраснела до корней волос.
Он усмехнулся и продолжал одеваться.
Симона молча смотрела, как он деловито застегнул верхнюю пуговицу брюк и начал продевать в них блестящий черный ремень. Блю опустил голову, и его длинные, выгоревшие на солнце волосы упали на лицо. Это почему-то напомнило Симоне о спящей ночной земле, о мягком лунном свете…
Блю поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Надеюсь, я не разочаровал тебя, крошка? — произнес он.
Симона смотрела на него, ругая себя за свой прошлый самоуверенный, но, как оказалось, ложный вывод. В самом деле, почему, собственно, из того, что Нолан — гомосексуалист, неизбежно должно следовать, что у его друга та же ориентация? Теперь Симона готова была дать голову на отсечение, что Блю — стопроцентный гетеросексуал. Ее собственная реакция на прикосновение его сильных, но нежных рук должна была безошибочно сказать ей об этом, но Симона так давно не испытывала подобных ощущений, что уже успела забыть…
И вдруг она почувствовала, как внутри поднимается глубокий женский инстинкт, который, как оказалось, не смогли убить ни неудачное замужество, ни годы одиночества… Но вместе с этим ее тут же обожгла новая мысль: Блю был воплощенной мечтой любой женщины. Джозефина не сможет не заметить этого. А какова будет ее реакция, догадаться несложно. Симона потерла лоб, словно пытаясь вернуться из хаотического мира эмоций в мир бизнеса, где правит бесстрастный расчет.
— Эй, с вами все в порядке? — раздался над ее ухом уже знакомый голос.
Симона очнулась. Блю пристально смотрел на нее, буравя насквозь своими проклятыми голубыми глазами.