Блю отступил на шаг, любуясь ее наготой. Симона почувствовала себя неловко. Грудь ее была маленькой. Не будет ли Блю разочарован?
— Ты такая красивая! — вырвалось у него. Симона почувствовала облегчение.
Она помогла ему снять рубашку и брюки, под которыми обнаружились… Симона улыбнулась… ярко-лиловые трусы.
— Ну вот ты и выяснила цвет моего нижнего белья, — усмехнулся он. — Надеюсь, ты довольна?
— Если честно, то я увидела то, что и ожидала увидеть, — нечто из ряда вон выходящее.
— По-твоему, лиловые трусы — это нечто из ряда вон выходящее?
— Я не о трусах, — немного смущаясь, произнесла она.
— Приступим к делу, — произнес он. — Я не могу больше ждать.
Симона, впрочем, и сама это отлично видела.
— Хотя погоди… — сказал он. — Забыл одну деталь… Он на минуту исчез в ванной и появился с маленьким пакетиком в руках.
— Позволь, я сама… — сказала она.
…Блю всегда был спокойным, в меру темпераментным любовником. Но прикосновения Симоны, даже самые легкие, невинные, заводили его как никогда. Ему хотелось дикой, бешеной страсти, захватывающей все его существо…
— Блю? — с закрытыми глазами пробормотала Симона. Голова ее покоилась на его плече.
— М-м-м? — пробормотал он, поцеловав ее в волосы.
— Тебе когда-нибудь было так хорошо?
— Так — никогда.
Ему хотелось сказать ей что-нибудь необычное, что-нибудь такое, что ни один мужчина никогда не говорил женщине. Но на ум приходили лишь обычные, самые простые слова. Впрочем, что бы он ни говорил, сейчас он мог сказать лишь слова, идущие от самого сердца, и уже поэтому они не могли быть неправильными…
— С тобой все так просто, так естественно… — прошептала она.
— Я не знаю, просто ли со мной, но мне с тобой, признаться, было не так-то просто. Я обхаживал тебя и так и этак целых две недели…
— Обхаживал? По-моему, ты шел напролом!
Долгая пауза.
— Так кто же все-таки такая Лили? — спросила вдруг Симона.
Блю вдруг резко сел на кровати, словно его что-то подбросило.
— Вот так всегда, — проворчал он. — Мужчина, женщина — все очень здорово… и в самый неподходящий момент она вдруг напоминает ему о его жене и детях…
На этот раз так же резко села она.
— Жене и детях?
Схватив Симону за руки, Блю прижал ее к кровати.
— Ревнуешь?
— Ревную? — Симона извивалась, пытаясь вырваться. — Не то слово! Ты… ты… знаешь, кто ты?..
— Шутка, тигренок, шутка.
— Плохая шутка.
— Да? — ухмыльнулся он. — А я думал — судя по тому, что ты сейчас со мной вытворяла, что ты дама без комплексов, без барьеров… К тому же мне кажется, какой-нибудь старый пройдоха с женой и детьми тебе вполне бы подошел…