Блю не переставал думать об этом, и когда они ехали обратно в Лондон. Он посмотрел на часы. Ровно полночь, граница между воскресеньем и понедельником… Выходные кончились, начинается работа. Завтра ему опять расчищать авгиевы конюшни Хэллама…
Блю нахмурился и скривил губы.
— В чем дело? — недовольно спросила Симона. — У тебя такой вид, будто ты жабу проглотил!
— Так, думаю… О нас…
— Думай о чем хочешь, но зачем портить мне настроение своим мрачным видом?
Блю взял ее за запястье, но она вдруг отдернула руку. С минуту Симона смотрела в окно, затем снова повернулась к нему.
— Блю, — произнесла она.
— М-м-м?
Молчание. Блю, не поворачивая головы, покосился на нее.
— Нет никаких «нас», Блю. И никогда не будет.
— Это я уже слышал.
— Я серьезно. — В голосе Симоны звучало отчаяние.
— Я это уже слышал, — повторил он.
Снова пауза, в течение которой они, казалось, проехали не одну милю.
— Ты же не хочешь все усложнить? — чуть слышно прошептала она.
Брови Симоны были насуплены, взгляд серьезен, как у проповедника. Как ни горько было Блю, он, глядя на нее, не мог не улыбнуться.
— Не могу обещать, крошка, — произнес он. — Я, как ты знаешь, человек непредсказуемый…
Она покачала головой.
— Что мне с тобой делать? — Вопрос ее, казалось, был адресован не столько Блю, сколько ей самой.
— Давай подумаем вместе, — снова попытался пошутить он. — Какие будут предложения?
Вместо ответа Симона наклонилась и поцеловала его в щеку. Блю попытался вспомнить женщину — любую другую, — простой поцелуй которой действовал бы на него так возбуждающе. На память не приходила ни одна.
Они подъезжали к Лондону. Сколько ни приходилось Блю водить машину по английским дорогам, он никак не мог привыкнуть к левостороннему движению. Поэтому он ехал осторожнее и, следовательно, медленнее, что выводило его из себя, ибо ему хотелось как можно скорее вернуться домой.
На следующее утро — было всего лишь начало шестого — Симона, осторожно освободившись от обнимавшей ее руки Блю, выскользнула из кровати. Ей не хотелось его будить. Ей надо было подумать, привести в порядок свои мысли и волю перед предстоящей рабочей неделей. По крайней мере то, что произошло между ней и Блю, не должно мешать работе. Секс не должен влиять на бизнес — умная женщина понимает это.
«Наверное, я не очень умная женщина, — подумала она, — если определяю то, что между нами произошло, как секс, а не как любовь».
Симона стояла без движения, не в силах отойти от человека, безмятежно посапывающего в огромной кровати.
Она снова посмотрела на него. Длинные каштановые волосы, разметавшиеся по подушке, чуть золотились в рассветных лучах. Симона вспомнила, как прошлой ночью ласкала эти волосы, поправляла, когда они падали на лоб… Ей хотелось снова дотронуться до шелковистых прядей, хотелось, чтобы они ласкали ее глаза, губы, шею…