Симона поднялась и стала неподвижно, как статуя. Блю зажег свет.
— В чем дело, Симона? — Ее поведение пугало его.
— Я не хочу, что бы ты уезжал.
— Я сам не хочу, крошка, но ты не знаешь Сэма. Я мог бы действовать через своих адвокатов, но этот старый болван, видите ли, любит заключать сделки лично с самими покупателями.
— Значит, ты все равно поедешь, несмотря на мою просьбу? — Это был не вопрос — это был ультиматум.
Блю инстинктивно напрягся:
— Может быть, я что-то не понял?
— Ты не понял самого главного.
— И что же здесь главное?
— То, что я прошу тебя не ехать. — Симона натянула халат, резким движением завязала его пояс высоко, под самой грудью.
Он покачал головой:
— Да знаешь ли ты, о чем меня просишь? Ты просишь меня упустить шанс, которого я ждал не один год! Хорошо, я не поеду, если ты мне укажешь убедительную причину, но пока что я таковой не услышал.
Она отвернулась, прошла несколько шагов и снова повернулась к нему. Лицо ее казалось мраморным.
— Ты обещал мне три недели, Блю. Ты подписал контракт…
— Ах да! — рассмеялся он. — Контракт!
— Я не шучу, Блю.
По ее взгляду Блю понял — она действительно не шутит. Его вдруг охватил гнев.
— Это ультиматум, Симона?
— Можешь считать, что да.
Блю не знал, что ответить. Он прошел к шкафу, вынул из ящика трусы, натянул их и направился за брюками. Когда он застегивал молнию, Симона сунула ноги в тапочки. Когда стал надевать рубашку — затянула пояс халата еще туже.
Блю вдруг захотелось бежать из этого дома без оглядки, сесть в самолет… Он стал искать подходящие слова, боясь сказать что-то не то и тем усугубить ситуацию, но, казалось, ничто не могло переубедить Симону. Она как с ума сошла.
— Тигренок, — произнес он, — я тебя люблю, но твой ультиматум — плохая шутка. Ты ведь шутишь?
— И не думаю. В твоем контракте черным по белому написано — три недели. Мне не нужны работники, которые нарушают контракты, каковы бы ни были обстоятельства.
— Вот как? — Гнев Блю не знал предела. — Значит, я твой работник? Лучше скажи — раб!
— Если ты уедешь, между нами все кончено!
— Вот как?
— Да, именно так.
— Ну что ж… — Он вдруг решительно направился к телефону.
— Что ты собираешься делать? — Впервые за все время спора Блю послышалась нерешительность в ее голосе.
— Позвонить в аэропорт, заказать билет.
— Значит, все-таки уезжаешь.
— Уезжаю и не вернусь. — Он нацарапал что-то на клочке бумаги. — Если за две недели не позвонишь мне по этому телефону, я сам позвоню тебе в Сиэтл. А пока советую тебе поговорить по душам с Джозефиной.
— Джозефина тут ни при чем.
— Так я и поверил! Я не знаю, что там у вас произошло, но твое теперешнее поведение — явно результат вашего вчерашнего разговора. Это ваши проблемы, и решить их можете лишь вы вдвоем. И еще — позвони все-таки своему брату. Сколько можно на него дуться, в конце концов?