— Готов поспорить, он обучил ее парочке фокусов, — вполголоса проговорил кто-то.
— Хватит, — Бран выступил из-за моей спины, и мгновенно воцарилась тишина. — История окончена. Вы — на караул, немедленно. Остальные — спать. И не ждите, что представление повторится.
И все разошлись, не сказав ни слова. Интересно, подумала я, каково это, так бояться человека, чтобы не подвергать сомнению ни один из его приказов.
— Ты возвращайся к работе.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Бран обращается ко мне.
— И что мне следует отвечать? Слушаюсь, Командир? — Я встала.
Пес последовал за мной, как вторая тень.
— Как насчет молчать и делать, что тебе говорят? Так будет проще для всех нас.
Я бросила на него неприязненный взгляд.
— Я тебе не подчиняюсь, — ответила я. — Я делаю работу, для которой я здесь, вот и все. И не надо приказывать мне, будто я один из твоих людей. Они предпочитают слушаться тебя, как перепуганные рабы, это их дело. Но я не могу работать, если меня будут постоянно пугать и дергать. А ты сам сказал «как следует готовься, чтобы как следует работать». Вот так.
Некоторое время он не отвечал. Что-то в моих словах явно задело его, хотя ни мускул не двинулся на его странном лице — смеси зимы и лета.
— И еще будет очень полезно звать меня по имени, — добавила я. — Меня зовут Лиадан.
— Эти истории… — отсутствующе произнес Бран, будто на самом деле размышлял о чем-то совершенно другом, — они по-настоящему опасны. Они заставляют человека хотеть недоступного, мечтать о недостижимом. Они заставляют задаваться вопросом «кто я и к чему стремлюсь?». Мои люди не должны слушать подобные истории.
На мгновение я потеряла дар речи.
— Да ладно, Командир, — недальновидно возразил Пес, — А как насчет той истории о Кухулине и его сыне Конлайхе? «История полная горечи и печали», так она сказала. А как насчет чудовищ, русалок и великанов?
— Ты говоришь, как малый ребенок, — слова Брана звучали пренебрежительно. — У нас здесь военный отряд, где нет времени для подобной ерунды.
— Возможно, время следует найти, — произнесла я, полная решимости обосновать свою точку зрения. — Если ты действительно хочешь побеждать, что может быть лучше, чем воодушевить людей историей о героях, каким-нибудь сказанием о битве против превосходящего числом врага, выигранной благодаря мастерству и отваге? Если твои люди устали и полны отчаяния, что может быть лучше, чем развеселить их какой-нибудь дурацкой веселой сказкой, например, историей о мальчике с пальчик и тарелке с кашей или о крестьянине, который мог загадать три желания и все их истратил впустую? Что может лучше вселить в них надежду, чем сказание о любви?