— Вы и на убийства внимания не обращаете, — огрызнулась Леля.
— Пока — да, но когда возьмем голубчиков — все им припомним. А следить за твоим Саловым в открытую мы сейчас не можем — он заметит, начнет паниковать… А нам нужно, чтобы всех повязать одним махом. Так что иди, Леля, и все примечай.
Вот, возьми. — Он протянул ей деньги.
— Да не нужно мне! — отмахнулась Леля. — Вы лучше меня скорее от него избавьте, от убийцы.
— Ты дурочку-то не валяй! — повысил голос хмурый ее собеседник. — Дают деньги, так бери. Тоже мне нашлась, бессребреница!
Салов, дожидаясь на улице, украдкой оглядываясь, обошел дом. Дверь, куда вошла Лелька, находилась с торца. Было в доме еще одно крыльцо, куда как раз вышла простоволосая баба и выбивала перину. Баба подозрительно зыркнула на Салова, но ничего не сказала. Салов отвернулся, прикрыв лицо воротником шинели.
Поглядев еще немного на окна, он сделал вывод, что Лелька вошла в квартиру, отдельную от остального дома.
«Бегает, шалава, к хахалю! — понял Салов. — На мои деньги живет и к хахалю бегает. Ну, голову оторву стерве!»
Он отошел подальше и спрятался в кустах. Дверь открылась, Лелька вышла из дома, и опять он не смог разглядеть, кто там с ней был. Воровато оглядываясь, Лелька засеменила в сторону своего дома. Салов хотел было броситься за ней и отлупить тут же, на улице, но вовремя одумался. Ему совершенно не нужен публичный скандал, еще в кутузку загремишь, а после вчерашней ночи это весьма нежелательно. Кроме того, Лелька идет домой и никуда не денется, а вот поглядеть на ее хахаля Салову очень даже охота. На кого же она его, Салова, променяла?
Минут через десять дверь снова открылась, и на улицу вышел самый заурядный мужик — хмурый и сутулый. Мужик запер двери и, не оглядываясь, пошел в сторону, Елизаветинской улицы. Салов мог бы в два прыжка догнать его и надавать плюх, но что-то его остановило. Уж слишком заурядным выглядел этот тип, а Леля, как бы там ни было, — женщина видная, привлекательная. Слишком деловито он шел, и была Леля у него недолго, за такое короткое время в постели ничего толком и не успеть, а уж он-то, Салов, знает, какова эта стерва в постели — так улестит, что ночи мало, не оторваться… Нет, что-то подсказывало Салову, что дело тут не любовное. Он встрепенулся и широкими шагами поспешил за сутулым хмырем. Тот вышел уже на Елизаветинскую и крикнул извозчика. Тотчас подкатил ванька, сутулый нырнул в пролетку, и остался бы Салов в растерянности и при пиковом интересе, если бы не услышал, как сутулый крикнул лихачу, что ехать надобно на Макарьевскую. Салов потуже подпоясал шинель и бросился бегом дворами и пустырями на Макарьевскую, благо напрямик было недалеко. Он успел увидеть отъезжающего ваньку уже без седока, а вдалеке шагал сутулый собственной персоной. Салов перевел дух и пошел за ним.