Рядом с ним стоял, ожидая приказа, его адъютант Павел Макаров.
— Павел Васильевич, присядьте, — генерал указал адъютанту на легкий плетеный стул, — наливайте коньяк.
— Простите, Владимир Зенонович, я так рано не пью.
— А я — пью, — горько усмехнулся генерал, подливая себе из довоенной шустовской бутылки. — Павел Васильевич, вы ведь по-английски не читаете?
— Нет, Владимир Зенонович, не было возможности научиться.
— Жаль, жаль. Я иногда думаю, что из всей мировой литературы только и стоит читать Диккенса… Но ведь вы, по-моему, вообще к чтению не слишком склонны?
— Да, Владимир Зенонович, так сложилась жизнь, столько было разных насущных забот, что было не до чтения. Я думаю, это мне простительно: сколько уж лет я на фронте, родительское имение разграблено…
— Да, ведь вы мне, помнится, рассказывали, что у вас имение есть под Рязанью и что отец ваш служил начальником Сызрань-Вяземских железных дорог…
— Так точно, ваше превосходительство. Жаль, что не была взята Рязань, вы лично убедились бы в этом. — Голос Макарова зазвучал несколько напряженно, вопросы генерала показались ему подозрительны.
— Да-да, я помню. А скажите мне, любезный Павел Васильевич, какая разница между эсерами и большевиками?
— Никогда не интересовался этим, ваше превосходительство. Думаю, что вам лучше спросить об этом у господ из контрразведки.
— Вот именно. Мы это у них спросим. А вот как вы можете не знать разницы между партиями, если ваш брат состоит в партии большевиков?
Макаров вскочил, побледнев, и воскликнул:
— Никак нет, ваше превосходительство! Мой брат никогда не был коммунистом!
— «Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту же ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от меня», — задумчиво процитировал Май-Маевский.
— Простите, ваше превосходительство, что вы сказали?
— Не важно, Павел Васильевич, — генерал поставил стакан и посмотрел на своего адъютанта тяжелым мрачным взглядом, — вы не могли не знать, что ваш брат, известный под кличкой товарищ Макар, был председателем подпольной организации большевиков, которая готовила в Крыму вооруженное восстание.
Макаров нервно облизнул губы и огляделся по сторонам. Тут же на веранде появилась группа офицеров с револьверами в руках, отрезав поручику все пути к бегству. Один из офицеров подошел к Макарову и сказал:
— Поручик Макаров, вы арестованы.
— Ну что ж, Борис Андреич, голубчик, — полковник Горецкий зажег свою трубку, — боюсь, что не смогу обратиться к вашей помощи в этом деле, потому что, как вы верно знаете, матрос Защипа, он же Федор Кипяченко, при аресте оказал сопротивление и погиб, подорвав себя и трех юнкеров гранатой. Вот такие они, наши классовые враги…