Жанне приходило в голову только одно убежище. Оно находилось в юго-восточной части Черного плато, на краю владений Каскабеля. Это было священное место, которого избегали индейцы. Их легенды гласили, что в древние времена гора, взревев от боли, разверзла пасть, исторгая густую кровь — кровь духов, — воспламеняющую все вокруг, даже скалы. Когда же эта кровь остыла, она превратилась в черную твердую каменистую породу, давшую название Черному плато. Здесь, у подножия застывших потоков вулканической лавы и гор из песчаника, Жанна и обнаружила узкий каньон, вдающийся в тело плато. Вход в него был очень узким, а затем каньон расширялся, образуя поросшую травой долину с источником, полным прохладной свежей воды. Здесь Жанна зимовала, успокоенная мыслью, что ни один мятежник или изгнанник не заметит ее следы на снегу.
Это было ее секретное место, которое Жанна считала своим домом. Она никому его не показывала. При мысли, что она приведет туда Тая, Жанна почувствовала неловкость, но выбора у нее не было.
— Как только я немного тебя подлечу, — произнесла Жанна, нагибаясь к своему мешочку с травами, — мы отправимся в надежное укрытие — это тайный каньон, о существовании которого никто не подозревает, за исключением, пожалуй, Безумного Джека, но он не в счет.
— Безумного Джека? Я думал, что он просто легенда.
— Он достаточно старый, чтобы ею стать.
— Ты действительно его видел?
Жанна выудила из мешка травяную мазь, приготовленную ею в долгие дневные часы, пока Тай спал.
— Да, приходилось, — подтвердила она и принялась намазывать раны Тайрелла.
— Ходят слухи, что у него где-то на Черном плато есть секретный золотой прииск.
Девушка на мгновение замерла, затем продолжила обрабатывать порезы.
— Это его дело, не мое, — резко ответила она.
Брови Тая взметнулись вверх.
— Ой! Парень, осторожнее! Не камень лечишь!
— Извини, — натянуто отозвалась Жанна.
Некоторое время он просто наблюдал, пытаясь поймать взгляд серых глаз, упрямо его избегающих.
— Эй! — наконец произнес он, беря Жанну за подбородок крепкими пальцами и глядя ей прямо в глаза. — Я не причиню вреда этому старику, сколько бы золота он ни прятал. Я не вор и не собираюсь мостить дорогу в свое светлое будущее золотом, добытым кровавой ценой.
Всматриваясь в зелень его глаз, девушка понимала, что он говорит искренне. Она вспомнила, как он приказывал ей бежать и спасать свою жизнь, а также то, как он заслонил ее своим телом от неизвестной опасности, надвигающейся на их убежище. Жанне стало стыдно за свои подозрения.
— Прости, — сказала она. — Просто когда я покупаю что-то в городе и расплачиваюсь кусочками золотой руды, найденными мной там и сям в каньоне, за мной всегда увязываются преследователи. Ускользнуть от них несложно, но привычка опасаться людей прочно укоренилась.