– Думаешь, кто-то согласится вести боевые действия внутри России? Да ты глянь, что творится! Атомные электростанции взрываются, на юге война, на севере неспокойно, восток вообще то и дело химией какой-то убивают. Сомневаюсь, что найдутся наемники, кто захочет лезть прямо в пасть российского медведя. Любую армию на Урале с четырех сторон прихлопнут и не поморщатся. Это ведь даже не нифелимы с аннунаками, – заметил Антон. – Это государство!
– А государством, ты думаешь, кто управляет, короче? – Улыбка Валика с каждой минутой становилась все шире. – Смотрел я на здешний Кремль. Там сплошные красные цвета. Нифелимы одни! Понятно? То же самое делается в Северо-Американском Содружестве – только там все с точностью до наоборот. Одни желтые. Понял? И во всех мировых странах в правительстве сидят либо аннунаки, либо Отцы. Неужели вы до сих пор не догнали?
Антон вздохнул. Каждый присутствующий понимал, что Лихутов абсолютно прав. Но сознаваться себе в правдивости его слов не желал никто.
Это было похоже на детскую обиду. Вот играет себе дитятко, летит по небу на крылатом коне, но вдруг появляется взрослый, и оказывается, что мускулистая белая лошадка на самом деле – обычная швабра, на которой далеко не улетишь. Примерно такое же чувство испытывает современный человек в зрелом возрасте: всю жизнь надеялся на лучшее, стремился стать то ли успешным бизнесменом, то ли политическим деятелем, а закончилось дело безработным инженером, запоздало постигшим смысл жизни, – мечты движут нас к свершениям и не позволяют опустить руки, но за мечтами царит пустота.
– Так что ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Ветров. – Хочешь бойцов нанимать? Где?
– В ближайших военных частях.
Купе заполнило молчание, ритмично покачивающееся на гулких рессорах вагонов.
– Ищем любых военных, которые не находятся под властью наших противников, – пояснил хакер. – И покупаем их на манер моих антинатовских парней в Крыму. Или подчиняем…
– В смысле, подчиняем? – ахнул Иван Петрович.
– Вы, дедуля, меня недооцениваете, – захихикал Лихутов. – Болтаете о моей якобы мании величия, а я ведь одним щелчком могу вас сделать тупыми игрушками, у которых мыслей не больше, чем у кухонного комбайна.
– Ты попробуй, сопля, – с тихой угрозой проворчал старик. – Я тебе такой кухонный комбайн покажу, как Гитлеру в Сталинграде.
Вместо слов Валентин указал глазами на беззвучно сидящего русского эмигранта. Детина тупо глядел в одну точку перед собой и не обращал внимания на диалог.
– Продемонстрировать? – картинно поднял брови Лихутов.