С каждым шагом мне все более открывалась панорама величественного здания, и, наконец, когда я вошел в ворота, оно предстало мне во всем своем великолепии. Могучие угловые башни и стройные островерхие башенки, колоннады, портики и висячие галереи, скульптуры, поддерживающие балконы и украшающие крыши - несмотря на некоторую эклектичность, все это выглядело удивительно гармонично и совершенно. Могу с уверенностью сказать, что никогда, тем более в теперешнюю эпоху, я не видел более замечательного произведения архитектурного искусства.
Меж тем видны были и признаки запустения: между плитами мощеного двора буйно пробивались трава, какие-то тропические лианы взбирались кое-где по стенам, цветные стекла витражей не блестели на солнце из-за налипшей грязи, а изящное кружево декоративных решеток, как я убедился, покрывал налет ржавчины. Однако мне не верилось, чтобы такой великолепный дворец был совершенно покинут, как это случилось, например, с мастерскими в пещерах. Возможно, это впечатление основывалось всего лишь на открытых воротах.
По мраморным ступеням крыльца я поднялся к дверям и потянул массивную ручку в виде львиной головы. Тяжелая дверь отворилась с тоскливым скрипом, и я вступил внутрь.
Внутри запустение было еще заметнее. Роскошное убранство просторных зал поблекло; мозаики и фрески потускнели и местами осыпались, пыль и плесень покрыли картины и гобелены, деревянная мебель рассохлась и пострадала от жуков-точильщиков. Кисейные занавеси и покрывала рассыпались в прах; с выступов мебели и граненых подвесок люстр свисали седые космы паутины. Переходя из залы в залу, я все более убеждался, что дворец давно уже не обитаем; ничем не нарушенный толстый слой пыли говорил об этом яснее всех прочих признаков упадка.
Наконец, пройдя наискосок через первый этаж главного корпуса, я поднялся по плавно закругленной лестнице на второй этаж. Снова передо мной открылась анфилада комнат; сквозь пыльное стекло двери слева от меня пробивались солнечные лучи. Я отворил дверь и оказался на открытой террасе. Снизу доносился шум моря - очевидно, терраса выходила не в бухту, а на обрывистый берег по другую сторону ограждавшего бухту мыса.
В высоком кресле у балюстрады сидел человек.
Он сидел спиной ко мне, и я мог различить лишь лежащую на подлокотнике руку и ноги в невысоких сапогах; но этого было достаточно, чтобы понять, что это не скелет.
- Здравствуйте, - сказал я на языке Соединенных Республик.
Сидевший не шевельнулся и ничего не ответил. Тогда я подошел ближе и заглянул ему в лицо.