В отсутствие Лео Кев делал всё возможное, чтобы заботиться о семье Хатауэй. А мистер Хатауэй неоднократно пытался помочь Кеву спланировать его собственное будущее. Такие беседы превратились в своеобразные упражнения в разочаровании для них обоих.
- Ты растрачиваешь себя впустую, - сказал Кеву мистер Хатауэй, казавшийся слегка обеспокоенным.
Кев фыркнул в ответ, но Хатауэй настойчиво продолжил:
- Мы должны обсудить твоё будущее. И прежде, чем ты скажешь хоть слово, позволь мне заявить, что я знаю, что цыгане предпочитают жить сегодняшним днём. Но ты изменился, Меррипен. Ты зашел слишком далеко, чтобы пренебречь тем, что уже глубоко укоренилось в тебе.
- Вы хотите, чтобы я уехал? - спросил Кев спокойно.
- О, Господи, нет. Совсем нет. Как я уже говорил прежде, ты можешь оставаться с нами столько, сколько пожелаешь. Но я считаю своим долгом объяснить тебе, что оставаясь здесь, ты жертвуешь многими возможностями самосовершенствования. Ты должен выйти в мир, как поступил Лео. Отправься в ученичество, изучи торговое дело или, может, завербуйся в армию…
- И что мне это даст? - спросил Кев.
- Прежде всего, возможность заработать больше, чем те гроши, что я в состоянии тебе предложить.
- Мне не нужны деньги.
- Но при существующем положении вещей, у тебя нет средств, чтобы жениться, чтобы купить свой собственный участок земли, чтобы…
- Я не хочу жениться. И я не могу владеть землёй. Никто не может.
- В глазах британского правительства, Меррипен, человек совершенно определенно может владеть землёй и домом, на ней стоящим.
- Палатка устоит, когда дворец рухнет, - ответил Кев прозаически.
Хатауэй раздражённо фыркнул:
- Я скорее поспорил бы со ста учеными, - сказал он Кеву, - чем с одним цыганом. Очень хорошо, мы оставим пока эту тему. Но имей ввиду, Меррипен… жизнь - это больше, чем импульсивное следование примитивным эмоциям. Человек должен оставить свой след в этом мире.
- Зачем? - спросил Кев в непритворном недоумении, но Хатауэй уже ушёл, чтобы присоединиться к своей жене в розарии.
***
Приблизительно спустя год после возвращения Лео из Парижа, на семью Хатауэй обрушилась трагедия. До тех пор ни один из них никогда не знал истинного горя, страха или печали. Они жили в семейном кругу, как будто защищенном волшебством. Но однажды вечером мистер Хатауэй пожаловался на странные, резкие и острые боли в груди, из чего жена сделала вывод, что он страдает расстройством желудка после особенно обильного ужина. Он был молчалив и бледен и рано ушёл спать. Больше из их комнаты ничего не было слышно до рассвета, когда плачущая миссис Хатауэй вышла и сказала ошеломленной семье, что их отец умер.