Горбачев не мог даже предположить, что на состоявшейся позже пресс-конференции президента Кравчука спросят, что именно он собирается делать, если Михаил Сергеевич поднимет на законных основаниях армию и попытается силовыми методами восстановить прежний Союз. Кравчук сначала молчал, затем осторожно заметил, что подобные приемы нехарактерны для Михаила Сергеевича, который известен всему миру как приверженец демократического выбора. Он всегда действует в рамках конституционных и демократических норм. Потом подумал немного и добавил: «Не думаю, что Михаил Сергеевич захочет под конец своей карьеры подмочить свою репутацию демократа».
О том, что Горбачев обратится за помощью к министру обороны Союза, еще долгие годы никто не будет знать, пока об этом не расскажет один из офицеров связи, находившихся в здании Министерства обороны. Вечно улыбающийся летчик, ставший министром, не сумеет и не захочет в решающий момент оказать поддержку своему главнокомандующему. По всем принятым в мире военным уставам и уголовным кодексам министр совершит преступление, граничащее с изменой, ведь президент просил его найти способы защиты государства, в которых министр обороны ему отказал.
Горбачев не стал звонить Баранникову, ведь тот был человеком Ельцина. Тем более что в Беловежской Пуще все собравшиеся делегации охраняли сотрудники спецназа МВД России. Но об этом многие узнали тоже спустя годы после декабря девяносто первого. Среди записей Горбачева нет указаний, что в этот день он разговаривал и с руководителем КГБ Бакатиным. Возможно, разговаривал, возможно, и нет. В любом случае Бакатин не пошел бы на столь явную и откровенную конфронтацию с российским руководством. Хотя ему самому оставалось работать на этой ответственной должности совсем недолго. Горбачев сделал последнюю попытку, выступив со специальным обращением в понедельник вечером по Центральному телевидению. Он сказал, что судьба многонационального государства не может быть определена волею руководителей трех республик, и объявил на весь мир, что «скоропалительность появившегося документа о создании СНГ вызывает недоумение». Он пояснил, что нужно проводить всесоюзный референдум и срочно собирать Съезд народных депутатов СССР, чтобы обсудить вопрос о создании СНГ и кончине СССР.
На следующий день Ельцин прилетел в Москву, и Горбачев пригласил его для беседы. В кабинете Президента СССР находился и Назарбаев. Это была странная беседа трех политиков, о которой впоследствии расскажет сам Бурбулис. Во время пресс-конференции государственного секретаря спросили о судьбе Горбачева.