Включились камеры. Горбачев сразу заявил, что уходит по принципиальным соображениям, и еще раз сделал реверанс в сторону республик, заявив, что всегда был приверженцем самостоятельности и независимости народов, суверенности республик, но в рамках целого государства. События, отметил он, развернулись по другому сценарию, и в нем не осталось места Союзу. Однако Горбачев хотел остаться в памяти миллионов как истинный реформатор. Именно поэтому он еще раз повторил, что перестройка, начатая в 1985 году, была вызвана самой жизнью. «Общество задыхалось в тисках командно-бюрократической системы, обреченной обслуживать идеологию и нести страшное бремя гонки вооружений на пределе возможного». Он напоминал и о своих международных успехах, которые были признаны во всем мире.
Затем перешел к своим основным достижениям внутри страны. «Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно. И это самое главное завоевание, которое мы еще не до конца осознали и поэтому не научились пользоваться свободой». В этих словах был и упрек своим оппонентам, так бесцеремонно отстранившим его от власти, воспользовавшись теми свободами, которые он сам им и предоставил. Он сказал, что знает об острой критике своей деятельности. Но такие перемены не могли пройти в столь большой стране безболезненно.
В конце своего выступления он добавил: «Я покидаю свой пост с тревогой. Но и с надеждой, верой в вас и вашу мудрость и силу духа». Горбачев закончил свое выступление, привычно взглянул на чашку с чаем и не поверил своим глазам. Она стояла пустой. Он снова посмотрел на нее, и телекамера зафиксировала смятение в его глазах. Впервые за много лет, еще с тех пор, как он стал секретарем ЦК, даже с тех пор, как был первым секретарем в Ставрополе, его чашка стояла пустой. Никто не подумал снова наполнить ее чаем. Он поднял растерянные глаза. Эффект от его речи получился смазанным. Только сейчас, вот в эту минуту, Горбачев понял, что уходит навсегда. И, несмотря на все обговоренные привилегии и преференции, он уже никогда не будет прежним властелином полумира. Он даже оглянулся по сторонам. Но сотрудники аппарата меньше всего думали сейчас о его чае, каждого заботила собственная судьба. Даже шеф его протокола Владимир Николаевич Шевченко собирал свои вещи, намереваясь покинуть государственную службу. Он еще не знал, что Ельцин попросит его остаться руководителем службы протокола уже российского президента.
Горбачев в последний раз посмотрел на пустую чашку, невесело усмехнулся и начал подниматься. Камеры продолжали снимать. К нему подошел Грачев, потом остальные. Что-то спрашивала журналистка, уточняя свой вопрос, и он автоматически отвечал. По договоренности с Ельциным было решено, что он уедет из Кремля, когда там появится Борис Николаевич. Ельцин не хотел присутствовать при этой агонии. Еще вчера вечером Горбачев передал ему наиболее секретные материалы из личного архива Генеральных секретарей, которые хранились в его сейфе.