В Ново-Огареве продолжались обсуждения нового Договора. Все уже знали, что прежнее название должно исчезнуть из политического лексикона, не будет ни Советского, ни Социалистического Союза. Теперь вместо слова СССР предлагалось словосочетание ССГ – Союз суверенных государств. Разумеется, многим подобная аббревиатура казалась неприятной, режущей слух и оскорбительной, так как президенты требовали полной ликвидации всех союзных органов и передачи им их функций. Одно из последних заседаний началось двадцать пятого ноября. Муталибов опять не приехал, Кравчук готовился к выборам. Остальные девять руководителей присутствовали за столом переговоров – Россия, Белоруссия, Армения, Молдавия и пять среднеазиатских республик. И снова все возражали Президенту СССР, прекрасно понимая, что он ничего не решает и ничего не может сделать. В какой-то момент Горбачев просто не выдержал. Сказывалась нервная обстановка последних месяцев, когда он изо всех сил пытался сдержать наступающий развал. Он вскочил со своего места и быстрым шагом, почти бегом, выбежал из комнаты. Наступило неловкое молчание. Все оставшиеся президенты смотрели друг на друга, не зная, как им быть.
– Нужно его вернуть, – предложил Назарбаев, – так неправильно. Мы все пытаемся решить наши вопросы за его счет.
– Давайте позовем его обратно, – согласился Акаев, – иначе вообще непонятно, о чем мы договариваемся.
– Он может не вернуться, – предостерег Тер-Петросян, – вы же видели, в каком состоянии он вышел.
– Вернется, – сказал Назарбаев, – пусть Борис Николаевич сам сходит за ним.
– Я один не пойду, – обиделся Ельцин.
– Идите вместе со Станиславом Станиславовичем, – предложил Акаев, – и давайте наконец более четко сформулируем наши требования.
Ельцин и Шушкевич, поднявшись, вышли из комнаты и направились в кабинет Горбачева. Он устало сидел на стуле, закрыв глаза. Рядом беспрерывно звонил телефон, но он его словно не слышал.
– Михаил Сергеевич, – позвал его Ельцин, – вам нужно вернуться.
– Что? – очнулся от своих невеселых мыслей Горбачев.
– Вам нужно вернуться, – настойчиво повторил Ельцин.
Горбачев отрешенно взглянул на него, потом на Шушкевича.
– Давайте вернемся, – поддержал российского президента Шушкевич, – нас там все ждут. Неудобно получается.
Горбачев согласно кивнул, быстро поднялся и первым пошел по коридору обратно.
В этот день они работали почти до полуночи, но согласованного решения так и не приняли. На следующий день Горбачев, выступая на пресс-конфренции, заявил, что сами договоры готовы, но требуют обсуждения и ратификации республиканских парламентов. Это была попытка «хорошей мины при плохой игре», ведь все понимали, если под документами нет подписей президентов республики, парламенты тем более не захотят их одобрять.