— Каким человеком была твоя мать?
— Ты говоришь о ней в прошедшем времени. Пер тебя уже просветил?
— Он мало что рассказал.
— Врешь. Если уж Пер начинает говорить о моей матери, его не остановишь. Думаю, ему понадобится еще лет тридцать, не меньше, чтобы очухаться. Она не из тех женщин, которых забывают.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Моя мать брала людей в заложники. Всех сразу, мгновенно. Она умела так себя поставить, что в нее все влюблялись, а потом торговала своей благосклонностью. Если любишь меня, сделай то, если я тебе дорога, сделай это.
— Она была счастлива?
— Женщины ее сорта не созданы для счастья. Ей были нужны все без исключения, и в то же время никто не был нужен. Но главное…
Он вдруг замолчал и уставился на пятнышко грязи на своем правом ботинке. Наверное, сообразил, что сказал больше, чем хотел. Подошел официант с двумя бокалами и замогильным голосом сообщил: «Плюс два».
— Но главное?.. — повторила я.
— У нее были проблемы. Она жить не могла без зависимости. В молодости баловалась наркотой. Потом стала пить. Ей понравилось, потому что эту дурь купить легче легкого. Стоило ей вылечиться от одного, как она тут же подсаживалась на что-нибудь другое. Только хуже. Каждый день повторялось одно и то же. По вечерам она устраивала представление: била посуду, орала, ломала вещи. Наутро просыпалась, смотрела вокруг взглядом испуганной девочки, как будто не понимала, кто учинил весь этот разгром, просила прощения и говорила, как любит меня. Обнимала, прижимала к себе. Но от нее так разило перегаром, что меня чуть не выворачивало.
— От этого она и умерла.
— Естественно. Запивала таблетки бухлом. Быстродействующее средство. До этого у нее уже дважды случался передоз. Врачи предупредили, что в следующий раз вряд ли ее вытащат. Она с ними соглашалась, говорила, что хорошо усвоила урок. Пообещала мне, что больше это не повторится, сказала: тебе не о чем беспокоиться. Знаешь, я тогда часто думал… Хоть бы все это кончилось. Хоть бы перестать сходить с ума от страха за нее. Но, когда она и вправду загнулась, я понял, что жить без нее невозможно.
У меня в голове всплыли, смешиваясь, образы разных матерей. Почему слишком многие из них страдают острой формой безумия, служа живым опровержением классического, если можно так выразиться, стереотипа, согласно которому мать — это мудрая женщина, способная на безграничную любовь и готовая по первому зову прийти на помощь в трудную минуту и утешить в беде? Очевидно, ложен сам стереотип. По всей видимости, он — не правило, а счастливое исключение из правила. И хватит уже внушать детям, что мать — оплот надежности, что она, крепко взяв за руку, поведет ребенка до порога взрослой жизни. Моя, например, не пила и не глотала таблетки, что не мешало ей оставаться чокнутой и вести себя в точности так же, как мать Арно. Выходит, дети психопаток умеют распознавать друг друга и вступать в союзы независимо от возраста и пола. В глубине души у них таится одна и та же боль, делающая их беззащитными перед угрозой любой катастрофы.