— Я не хочу ничего слышать! — Доковыляв до окна, она обхватила себя руками и тупо уставилась на снег. — Привезти меня сюда было частью хорошо продуманного плана, не так ли? Неудивительно, что кладовка забита продуктами. Ты планировал держать меня здесь, чтобы нейтрализовать возможную угрозу.
Тамсин почувствовала горечь во рту. Ему удалось осуществить свой план. Все эти дни она наслаждалась прекрасным миражом, который создал Аларик, и почти не думала о работе.
Он соблазнил ее, потому что она пробудила в нем желание, или это тоже было частью его замысла?
Ее сердце оборвалось, когда она вспомнила, как перед их отъездом из замка один из людей Аларика передал ему конверт. Как принц проигнорировал ее опасения, связанные с переменой погоды.
— Ты знал, что будет сильный снегопад. — Она не повернулась, потому что не могла на него смотреть. Каждый вдох причинял ей невыносимую боль. — Разве не так? Ты хотел изолировать меня здесь.
— Да, я знал, — сухо ответил он.
Никаких извинений. Никаких сожалений.
Тамсин зажмурилась.
То, что между ними произошло, ничего для него не значит. Наверное, это было для него большой жертвой. Представлял ли вместо нее более привлекательную женщину, когда они занимались любовью?
Как она только могла подумать, что пробудила интерес у Аларика, принца Рувингии? Тамсин внутренне содрогнулась.
— Ты отличный актер. — Ее голос предательски дрожал. — Тебе удалось меня убедить. Мои поздравления.
— Тамсин, все было совсем не так. Признаюсь, поначалу у меня вызывало подозрения то, что ты сделала свое открытие именно в переходный период, когда политическая ситуация в стране нестабильна.
— Это простое совпадение! — возмутилась Тамсин.
— Но потом на первое место встали наши чувства друг к другу.
Охваченная яростью, она резко повернулась:
— Хочешь сказать, я сама виновата в том, что ты меня соблазнил? Я вам скажу, как я сейчас себя чувствую, ваше высочество. Как в аду! То, что ты сделал, Аларик, непростительно.
— Тамсин, ты должна меня выслушать. На самом деле я не поэтому привез тебя сюда. — Он снова протянул к ней руку, но она отпрянула, словно это была ядовитая змея.
— Значит, на самом деле твои люди не прослушивали мои телефонные звонки? Не следили за каждым моим шагом? — цинично усмехнулась она, тряся перед ним бумагами. — Досье на меня, я полагаю, тоже ненастоящее?
Он напрягся после каждого из ее обвинений, как от удара хлыстом, или ей это только показалось?
Нет! Она не должна себе позволять испытывать сочувствие к этому мужчине. Рана, которую он ей нанес, вряд ли когда-нибудь заживет.