Тамсин судорожно сглотнула, затем, поднявшись, сняла перчатки и убрала в карман.
— Это связано с архивными документами, которыми я занимаюсь. Недавно во время ремонтных работ в подвале замка был найден тайник с бумагами.
Принц нахмурился. Тамсин сделала глубокий вдох и продолжила:
— Некоторые из них имеют огромную важность.
— О да, разумеется, — произнес он холодно вежливым тоном. Очевидно, ее сообщение нисколько его не заинтересовало.
— У меня с собой есть копия одного из них. — Она потянулась за своим портфелем, радуясь, что может немного отдохнуть от его пристального взгляда.
— Почему бы вам просто не рассказать мне, что в нем?
— В нем содержится запись, касающаяся вашей с принцем Раулем семьи. — Теперь, когда она говорила о работе, ее голос звучал более уверенно. — Я перевела ее с латыни. Если все подтвердится…
— Что подтвердится?
Тамсин не стала ходить вокруг да около. Наверняка он обрадуется, услышав ее новость.
— Что вы не только принц Рувингии, но и следующий законный правитель всего Маритца. Вы, а не принц Рауль. — Выражение его лица застыло, но она продолжила: — Вы должны стать королем.
Когда до Аларика дошел смысл ее слов, все его тело напряглось.
Он правитель Маритца?
Одна лишь мысль об этом привела его в ужас.
Рауль — лучший кандидат на роль нового монарха. Его с самого рождения воспитывали как будущего правителя, который посвятит свою жизнь служению своей стране. Маритц нуждается в нем. Или в таком правителе, как покойный брат Аларика Феликс. Он, Аларик, на эту роль не подходит. Даже сейчас, спустя годы, он помнит, как их отец выражал недовольство своим непутевым младшим сыном. Ему достаточно того, что он вместо Феликса стал правителем княжества. Доверить ему судьбу всей страны было бы крайне неосмотрительно.
Ведь на его совести лежит смерть других людей.
Кровь застыла в его жилах. Перед внутренним взором проплыли знакомые лица, искаженные от боли. Лихорадочно горящие глаза брата, обвиняющего Аларика в предательстве.
Он не может стать королем. Это невообразимо.
— Это шутка? — резко произнес он, нарушив гнетущее молчание.
— Конечно нет!
Судя по искреннему возмущению, она говорит правду.
Он никогда не встречал более серьезной женщины. Ей лет двадцать пять, может, чуть больше, но очки в толстой оправе, собранные в пучок волосы и мешковатая одежда создают образ синего чулка.
Ее тело исключение.
Трудно поверить, что она обладает такими округлыми женственными формами, что ему захотелось сорвать с нее ужасный старушечий наряд и исследовать их губами и руками. Как странно желать эту женщину после того, как он отказался провести ночь с красавицей Катариной.