Я любил свою работу и был искренне рад, когда пополнив багаж знаний, я покинул университет и вернулся в лабораторию, где за несколько лет до того впервые зарисовал окаменелости. Теперь меня забавляли ошибки студентов, которые путали близкие виды, хотя для искушенного человека разница сразу бросалась в глаза.
Итак, подошел июль. Экзамены закончились, и мы с моим братом Полем решили провести отпуск у нашего дяди Пьера Бурна, директора новой, только что построенной в Альпах обсерватории. Гигантское зеркало ее телескопа диаметром пять с половиной метров отныне позволяло французским астрономам соперничать с их американскими коллегами. Вместе с дядей должны были работать его помощник Робер Менар, необычайно скромный, несмотря на свои огромные знания, сорокалетний холостяк, и целая армия астрономов, вычислителей и техников, которые к моменту катастрофы либо еще не прибыли на место, либо находились в отпуске. Так что к нашему приезду в обсерватории кроме Менара были только два дядиных ученика — брат и сестра, Мишель и Мартина Соваж. В то время я их еще не знал.
После смерти Мишеля прошло уже шесть лет, а ваша бабушка Мартина, как вы все знаете, покинула меня три месяца назад. Но в то время я и не предполагал, какие чувства свяжут нас в будущем. По совести говоря, при моем довольно замкнутом характере, я бы вполне удовлетворился компанией дяди и брата — Менар в счет не шел — и заранее смотрел на этих двоих как на неприятное приложение. Неприятное — несмотря на их молодость; или, может быть, наоборот: именно из-за их молодости! Мишелю было тридцать, а Мартине — двадцать два.
О первых признаках приближающейся катастрофы я узнал 12 июля в шестнадцать часов. Я уже почти совсем собрался в дорогу, когда в дверь позвонили. Я открыл и увидел перед собой моего двоюродного брата Бернара Верилака — он был, как и я, геолог. Три года назад он участвовал в первой экспедиции Земля — Марс, а в прошлом году отправился в новый межпланетный полет.
— Откуда ты взялся?! — воскликнул я.
— Ниоткуда, — ответил он. — Мы прошли по эллиптической орбите за Нептуном без посадки. Вроде кометы.
— За такой короткий срок?
— Поль хорошо поработал над нашим старым «Рони» — теперь он делает две тысячи километров в секунду, и хоть бы что!
— Слетали удачно?
— Еще бы. Сделали кучу поразительных снимков. Зато на обратном пути нам пришлось туго.
— Что-нибудь случилось? Непорядки?
— Да нет. Нас куда-то снесло. Поль и наш штурман-астроном Клод Ромье уверяли, что впечатление такое, будто в нашу солнечную систему вторглась масса материи, огромная, но совершенно невидимая. Правда, Сигурд думает по-другому, а наш журналист Рэй Мак-Ли вообще уверяет, что мы просто выпили лишнего в честь ухода с орбиты Нептуна, а потому все наши расчеты никуда не годятся.