— Секо, — произносит он спокойно и твердо, — сегодня я встречался с Мидзухо. Я все ей объяснил. И историю с парком развлечений, и все остальное.
Настала довольно долгая тишина — я никак не могла ничего сказать.
— Че-го?!
— Я все ей объяснил. — Голос у Муцуки очень спокойный, и глядит он мне прямо в глаза.
— Ты шутишь, да?
Я отчаянно пытаюсь взять в толк, что происходит, но в голове — полная пустота. Этого не может быть. Это не может быть правдой. Не знаю почему, но перед мысленным взором, как моментальные фото, проносятся лица стариков из больницы. Время летит, люди приходят и уходят…
— Ну ты и мудак. — Я сама удивляюсь своему еле слышному голосу.
Под расшитым бриллиантами небом парит и трепещет на ветру бумажная цепь — украшение Древа Кона…
Машину свою я припарковал рядом с седаном тестя. Я всегда понимал — однажды до этого дойдет, так что при виде его белого автомобиля испытал из всех мыслимых чувств скорее всего облегчение. Я прождал две недели. Мидзухо пребывала в растерянности. Ее совершенно потряс оборот, который приняли недавние события. Снова и снова она пыталась звонить, но Секо категорически отказывалась подходить к телефону.
— Мы больше не друзья, и я не желаю иметь с ней ничего общего, — говорила она, и конец, тема исчерпана. В конце концов, решать было Секо, не мне. Что я мог? Только испортить все еще больше и обидеть их обеих? Когда я выходил из лифта, меня ноги не слушались.
С того дня Секо со мной практически не разговаривала.
— Как ты мог сделать такую глупость?! — орала она. — Как ты мог пойти и эдак запросто выложить все Мидзухо?!
Но… что, по ее мнению, еще мне оставалось делать? Да само то, сколь отчаянно она желала, чтобы все оставалось как есть, уже означало — в душе она ничуть не хуже меня осознает, что так больше продолжаться не может.
Две недели назад Мидзухо отреагировала на мой рассказ об истинном положении вещей вполне резонно. Мы обедали в семейном ресторанчике около больницы. Сначала она потеряла дар речи. Потом с улыбкой спросила:
— Это вы так шутите, да?
Но в глазах ее не было и тени веселья, и ей не понадобилось много времени, чтобы понять — я абсолютно серьезен. Она робко, все еще не до конца веря услышанному, попыталась расспросить меня более подробно. Почему я вообще согласился на это знакомство? А родители Секо хоть что-нибудь знают? И все бормотала, бормотала себе под нос: «Ну, я, право, не знаю», или: «Нет, это просто смехотворно».
Я честно отвечал на ее вопросы. Объяснил, что привык встречаться с потенциальными невестами, — только чтобы отвязаться от матери, — и не собирался продолжать отношения с Секо дальше первой, официальной встречи. Вспомнил даже, в каком отвратительном настроении пребывала Секо в тот день.