— Как Секо?
— Отлично, — ответил я, придвигая матери стул и наливая ей чашку кофе. Я ждал, когда же она наконец доберется до того, с чем пришла.
— Без тебя в нашем доме стало так пусто, — сказала она печально, и плечи ее выразительно поникли. — А эта зима — такая холодная…
— Правда, холодно, — согласился я. — И обещают волну простудных заболеваний, так что будь осторожна.
— Действительно. У меня горло уже побаливает. Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие лекарства?
Что можно было ответить на подобное? Я не удержался от сухого смешка:
— Уверен, папа для тебя что-нибудь найдет!
Мой отец — тоже доктор, опытный, с обширной практикой.
— Так. Ну и о чем ты действительно хотела со мной поговорить?
Я начал первым, хотел ей помочь, иначе она, похоже, вообще никогда не добралась бы до сути дела. Она понизила голос. Ответила нервным полушепотом:
— А как же дети?
— Какие дети?!
Мать вскочила. Смерила меня острым взглядом.
— Что вы решили насчет детей? Ты вообще обсуждал это с Секо?
— Мы меньше месяца назад поженились!
— Боже мой, Муцуки! Да ведь доктор Какие — гинеколог! — шипит мать.
Какие — мой приятель, работает в этой же больнице.
— Да почему вы не сходите на консультацию? Почему не поговорите об искусственном оплодотворении?
Мать произнесла это так небрежно, словно торт на десерт обсуждала. Искусственное оплодотворение. Н-да. Это уже очень серьезно.
— Мамочка. Извини, если разочарую. Мы с Секо ничего подобного не обсуждали.
Обида и боль мгновенно проступили на мамином лице.
— Нет. Это просто ненормально. Каждая здоровая женщина должна об этом задумываться! — воскликнула она.
— Ладно, — вздохнул я уже у лифта, нажимая на кнопку. — Я постараюсь поскорее с ней поговорить. Придем к какому-то решению — я немедленно тебе сообщу. Когда придем. Если вообще придем.
Кремовые двери лифта распахнулись, и я буквально втолкнул мать в кабинку.
— Следи за здоровьем. Папе передавай привет. Мы скоро придем в гости. Секо тоже ужасно хочет вас повидать.
Мать одарила меня тяжелым взглядом.
— Муцуки! — Похоже, она решила бросить на стол козырного туза. — Помни, ты — наш единственный сын!
Я не успел даже возразить — двери захлопнулись. Я стоял и следил за светящимися цифрами — указателями этажей, пока лифт наконец не доехал до первого. Только тогда я позволил себе облегченно вздохнуть.
Прямо от лифта из телефона-автомата я позвонил Кону. Он-то был еще студентом, почти все утро отсыпался у себя в общаге. Я набирал номер — и думал: странно, ведь это Секо мне велела ему позвонить, а сегодня вечером я хочу с ним встретиться так, как уже давно не хотел!