— Тогда допивай живо, и я тебе по второй налью. «Императорский ликер» надо смаковать!
Он за донышко приподнял кружку, внимательно следя, чтобы принц выпил все до капли, после чего наполнил его кружку снова.
Приземлившись на край крыши, Фрозинтар плавно перенес вес своего тела на водосточный желоб, нашел пальцами рук и ног опору и устроился поудобнее. Со стороны он казался невесть как прилипшей к скату крыши огромной лягушкой, но для эльфа сейчас чужое мнение ничего не значило. Осторожно подняв правую руку, он пошевелил пальцами, разминаясь, а потом проверил, легко ли выходит из ножен кинжал. Другого оружия при нем не было, да он и не любил его носить.
Ждать пришлось недолго. Буквально через полчаса — совсем немного для того, кто мог замирать вот так на несколько дней, — из распахнутых дверей вывалились две фигуры и, поддерживая друг друга, заковыляли по ночной улице. Некоторое время Фрозинтар смотрел им вслед, а потом осторожно пополз следом, прижимаясь к крыше. Кинжал пока оставался в ножнах. Может быть, он так там и останется…
— Эт-то… то пиво… ой!
— Стоять!
— Ой, мама… А чего это… ох… гоблин!
— Тихо-тихо-тихо…
— Ой, ё… ч-чего это земля шевелится?
— М-да, не надо было мешать «Темного эльфа» с «Белой королевой»!
— Слушай, а давай споем, а? Еха-а-ал рыца-а-арь па-а-а дар-роге-е-е…
— Тихо ты! Не ори!
— Я — ик! — не ору! Я п-пою, а т-ты…
— А я веду тебя домой! Вот так… тихо-тихо, ножками-ножками…
— Ч-чего? Домой? Не хочу домой! Ты мне это… того… ну, женщин обещал! Хочу женщину!
— Ты в таком состоянии еще о женщинах думать можешь?
— А т-ты — нет?
— Нет! О женщинах не надо думать! Их надо… любить!
— О, точно! Пошли люб-бить!.. Лю-убви хочу-у-у-у…
— Ладно-ладно, будет тебе любовь… Да ты сам хоть иногда ноги переставляй! Я ж тебя не дотащу!
— Мы идем к женщинам?
— К женщинам, к женщинам…
— Ур-ра!
Хорошо быть нелюдем! Там, где человек не знает, куда ногу поставить, нелюдь пройдет танцующей походкой, насвистывая под нос веселый мотивчик. Там, где человек с трудом в темноте различает пальцы вытянутой руки, для нелюдя царит лишь приятный полумрак. Там, где человеку кажется, что он оглох, нелюдь различает шорохи и шепотки. А мир запахов!.. Тут обоняние людей не выдерживает никакого сравнения.
Тара не задумывалась над тем, кем являлись ее родители. Девушке достаточно было знать одно — лишь один из них был человеком и оба они наверняка считались чистокровными представителями своей расы, иначе в результате их связи не появилась бы полукровка, в которой гармонично сочетались признаки обеих рас.