— Привет, ребята. Как жизнь?
— Да уж лучше, чем у тебя, — проворчал один и тут же заработал тычок локтем от напарника:
— Цыц! Парню так досталось, а ты… И мы нынче в одной лодке, так что помалкивай!
— Не думали, что выживешь, Каро, — засопел разбитым носом орк. — Особенно после того, как гном про этого мага нам такое порассказал…
Орки кивнули на молодого альфара, который сидел рядом с убитым видом. С первого взгляда эльф признал в нем Акко и, дотянувшись, толкнул его в бок:
— Не беспокойся. Я ему ничего не сказал… А где это мы?
Орк Кутх с шумом втянул воздух перебитым носом:
— На каторге, мать их… Всех захваченных на поверхности пленных и собственных преступников они ссылают сюда — копать туннели. Говорят, это навсегда. Здесь недолго живут.
— Особенно остроухие, — промолвил какой-то человек, сидевший в стороне в полном одиночестве. — Были тут такие же, как ты. Дольше тридцати смен ни один не продержался. Кто сам сдох, кто с собой покончил…
— Понятно. — Карадор подтянулся на дрожащих руках, пытаясь сесть прямее. — Кстати, у нас поесть ничего нету?
Остальные заключенные так и не поняли, почему, услышав эти безобидные слова, оба орка внезапно захохотали в полный голос.
Уронив голову на руки, драур лежал там, где его свалила усталость. Сил не было даже на то, чтобы ругать себя за беспечность. Ведь знал же, что путь предстоит долгий и опасный! Знал, что на пути могут встретиться разные преграды и непредвиденные обстоятельства, знал, что возвращаться ему некуда — да и незачем. Так почему же, какого гоблина он отказал себе в последнем удовольствии пройтись карающим, наводящим ужас смерчем по этим замкам? Почему не покуражился напоследок, вымещая злость и досаду на тех, кто живет полной жизнью, в то время как он обречен на замороженное существование? Почему просто ушел, не оставив по себе «добрую» память и ужас в сердцах тех, кто стал бы свидетелем его прощальных «забав»? Только ли потому, что внезапно захотел притвориться живым? Или потому, что слишком спешил, чтобы размышлять и строить планы мести?
Рядом, звякнув уздечкой, мотнул головой усталый эльфийский скакун. Наемник увел его из чьей-то конюшни, по-простому разломав хлипкую стену. Собственно, это было последней каплей. Не стоило так интенсивно растрачивать энергию. Но он слишком спешил… И теперь пожинал плоды своей спешки.
Опустив голову, скакун коснулся вялой холодной руки теплыми шершавыми губами. То есть Фрозинтар знал, что конские губы должны быть шершавыми и теплыми, — знал, но не чувствовал ничего. Пальцы слабо шевельнулись, нащупывая повод волочившейся по траве уздечки. Это было все, на что он оказался способен, но умное животное внезапно само осторожно подогнуло передние, а потом и задние ноги, ложась так, чтобы седоку было удобнее вползти на подставленную спину.