И он послал Дунаева за бутылкой и стаканом.
Когда тот принес ром, Билль налил полстакана и сам поднес его к побелевшим губам Морриса.
Тот жадно выпил спирт и, поблагодарив Билля, прошептал:
— Билль!.. у меня есть жена и дети.
— Тем хуже для них, Моррис! — серьезно промолвил Билль.
Он возвратился на свое место и, опустившись на траву, проговорил, обращаясь к судьям:
— Судьи! судите по совести, какого наказания достойны подсудимые. Закон Линча ясен, и мы должны его исполнить. Вы, Чайк, как иностранец и незнакомый с обычаями страны, подадите голос после Дуна… Ну, Дун, отвечайте, удостоверено ли, что подсудимые виновны?
— Удостоверено.
— И что с ними надо сделать по обычаям здешних мест и в защиту путешественников?
Дунаев, знавший, сколько терпят на дороге от агентов, сам во время путешествий имевший с ними дело и проникнутый воззрениями, обычными на далеком Западе, несмотря на свое добродушие, почти не задумавшись, произнес среди мертвой тишины оканчивающегося чудного дня, прерываемый только посвистыванием куликов на ручье:
— Казнить смертью.
— А ваше мнение, Чайк?
— Простить! — порывисто воскликнул Чайкин и тотчас же сам весь покраснел.
Старый Билль изумленно взглянул на Чайкина, как на человека не в своем уме. Сконфузился за него и Дунаев. Удивились такому приговору и оба подсудимые, и Дэк с каким-то странным любопытством глядел на этого белобрысого худенького русского, глаза которого возбужденно сияли, придавая его неказистому лицу выражение духовной красоты.
— Не убивайте их, Билль… не убивайте!.. — вновь заговорил Чайкин среди общего мертвого молчания. — Простите их, Билль… Пусть они виноваты, но не нам отнимать чужую жизнь и быть убийцами…
Чайкин остановился.
— Это все, что вы хотели сказать, Чайк? — спросил Билль.
— Нет… Я хотел сказать… видите ли…
— Может быть, вы затрудняетесь говорить ваши русские глупости по-английски, — так говорите по-русски, а Дун переведет… Хотите?
— Благодарю вас, Билль. Я буду говорить по-русски.
И, обращаясь к Дунаеву, Чайкин продолжал:
— И как у тебя повернулся язык, Дунаев, приговорить на казнь людей!.. Забыл ты, что ли, в Америке бога, Дунаев?.. И ты скажи им, что нет моего согласия, чтобы убивать. Может, они и сделались-то убивцами оттого, что люди друг дружку утесняют. Может, если мы их простим, то совесть в них зазрит. А совесть зазрит, так они не станут больше такими делами заниматься… Ты переведи им это… И опять же: не казнить, а жалеть надо людей, пожалеть их родителей, детей, всех сродственников, а не брать на душу греха убийством. Разве и они не люди?.. Я не умею сказать всего, Дунаев, но душа болит… И Христос, за нас пострадавший, не то проповедовал. Он и самого Иуду простил, не то чтобы… Нет, не убивайте, не убивайте их!.. И ты сам виноват, Дунаев… Зачем хвастал деньгами?.. Зачем соблазнял?.. Все из-за этих проклятых денег вышло… А кроме того, ведь живы все мы…