— А я не чувствую греха, хотя мне и пришлось двух вздернуть.
— Неужели вы повесили людей, Билль? — испуганно воскликнул Чайкин.
— Повесил и нисколько не раскаиваюсь!.. И снова повесил бы, если бы нужно было!
— За что же вы, Билль, вздернули двух? — спросил Дунаев.
— А тоже агенты были и сделали на нас нападение. По счастью, пассажиры не растерялись и не позволили ощипать себя, как куриц… Агентов встретили пулями. Они бежали, а двое не могли: под ними были убиты лошади… Ну, мы их судили и осудили, и я привел решение суда в исполнение…
— А пассажиры все целы остались? — спросил Дунаев.
— Один был убит, другой ранен, и меня задело в ногу! — проговорил Билль.
— А где это было?
— У Скалистого ручья…
Чайкин слушал и раздумчиво произнес:
— А я полагаю, что канзасцы своего дела больше не начнут!
Билль усмехнулся.
— Сомневаюсь! — промолвил он.
— Не начнут! — упорно настаивал Чайкин. — Другими людьми станут после того, как поняли, что их пожалели…
— Как волка ни жалей, он все останется волком, Чайк.
— Тем человек и отличается от зверя — у него другое понятие и другая совесть.
— Молоды вы очень, Чайк, и еще не знаете, что есть люди похуже волков. И таких людей жалеть нечего… Их ничто не исправит! — строго сказал Старый Билль.
— Всех жалко… Всякого совесть может переменить. Это разве который вроде как в уме потерянный и не понимает, что делает, ну, так с такого человека что взять. Он не виноват, что бог его лишил рассудка…
— Поживете в Америке, Чайк, так поймете, что жалеть всех нельзя… Большой вы чудак, Чайк!.. Налить вам еще кружку?
— Налейте Билль А какие люди бывают агентами, Билль?
— Всякие… Приедет молодец на Запад, попадет в дурную компанию, станет игроком, начнет пьянствовать — ну и собьется с пути… Захочет работать скверную работу, и сделается агентом большой дороги… Кто попадется на виселицу, а кто и прикончит работу вовремя и, наживши деньги, займется другим делом. Только таких мало, и такие больше из агентов-неубийц… Они только грабят, но не убивают… Из таких есть во Фриски несколько известных людей… Прежде были агентами, а теперь… ничего себе… живут порядочно.
— Значит, совесть-то свое взяла! — торжествующе заметил Чайкин.
— Вернее, что страх попасться заставил перемениться…
Билль некоторое время молчал и наконец произнес:
— В молодости и я был агентом!
— Вы? — в изумлении переспросил Чайкин.
— Был. Да Дун, верно, слышал про это. Слышали, Дун? — обратился к нему Старый Билль.
— Слышал, Билль…
— От этого я и преследую агентов, что сам им был, и не сделаться бы мне порядочным человеком, если бы не один случай…