Тогда, под Сталинградом, Василевский предложил обескровить танки Гота обороной, а затем добить ослабленного. Результат оказался огромным: Маштейн с Готом не смогли удержать проход у Ростова для всей группы армий «Юг» и значительная часть ее вынуждена была отойти на Таманский полуостров.
Мысли Василевского видны и в докладе Антонова, отметил Сталин. Они сходны с докладной запиской Жукова. Пожалуй, Ватутину и Рокоссовскому надо ответить так, как предложил Василевский.
В тридцатые годы, в пору борьбы с разными оппозициями, Сталин умел терпеливо выслушивать резкую и даже оскорбительную критику. Но, одержав победу, он допускал споры только на заседаниях Политбюро. Молотов даже резко возражал по многим вопросам. Однако при обсуждении в более расширенном составе постепенно установилось правило: Сталина можно критиковать, Генсека — недопустимо. Он первое лицо в стране, и критика его — критика социализма и всего, что он предпринимает для его строительства. Понемногу в нем укрепилось самомнение: все, что он предлагает, намечает, — верно. Когда не хватало фактов, Сталин обращался к своей интуиции, в которую верил, как в надежное подспорье. Но при решении оттянуть войну на 1942 год интуиция страшно подвела его: он не дал развернуть на границе хотя бы войска прикрытия, и приграничные округа, не успев преобразоваться во фронты, потерпели чуть ли не гибельное поражение.
Сейчас два возможных начала немцами летней кампании, при всем аргументированном обосновании наиболее вероятного, все же раздвоили его. Раздваивали неготовность войск к отражению близившегося (поданным разведки) наступления немцев. Слишком много еще оставалось слабых мест и просто едва заштопанных дыр на центральном участке стратегического фронта, а резервы, собираемые со всех военных округов, еще были слабы, особенно морально, чтобы выдержать массированный удар врага.
Молчание Верховного озадачило Антонова. После резюме Василевского он не считал возможным докладывать то, что осталось, к тому же оно выглядело бы неуместным повторением. Василевский, хотя и привык к долгим раздумьям Верховного на заседаниях Ставки, сейчас не мог определить, из-за чего Сталин так долго молчит.
Кроме военной разведки, знал начальник Генштаба, у Сталина была и личная. Ею руководил подчиненный только ему генерал-полковник. Недавно он доложил кое-какие данные о военном совещании, проведенном в Кёльне. Высокопоставленные генералы уверенно заявляли Гитлеру, что в этом году германские армии под их руководством непременно одержат победу над русскими и политики смогут освободиться от крупных забот на Восточном фронте. Лето всегда было и останется германским, а в этом году вермахт как никогда получает мощнейшее оружие.