Следующие несколько часов полковник излагает президенту свою хитроумную схему. Раз-другой президент засыпал, и полковнику приходилось прерываться, чтобы его разбудить. Он это делал, щекоча у главы государства в ноздре специально припасенным для этой цели перышком. Я не особо разобрался в материалах полковника Норта, потому как все там, похоже, зависело от всего остального, и он назвал целую уйму почти непроизносимых имен и фамилий. Когда он закончил, я уяснил для себя не больше из этой белиберды, чем когда он только начал. Я лишь понадеялся, что президент уяснил больше.
— Что бы вы там ни болтали, Олли, звучит это чертовски славно, — говорит президент. — Но позвольте мне вот о чем вас спросить: какое отношение ко всей этой ерунде имеет иранский аятолла?
— Что? — говорит полковник. — Так ведь аятолла как раз и есть центральная фигура в моей схеме! Разве вы не понимаете — оружие за заложников! А потом мы используем деньги, которые они нам заплатят, чтобы профинансировать горилл, которые сражаются в Никарагуа! Хитроумнее не придумаешь, господин президент!
Лично я не на шутку задумался о том, чего ради какая-то горилла сражается в Никарагуа, и это напомнило мне о старине Сью.
Бедный старина Сью!
— Н-да, — говорит президент, похоже, разделяя мои сомнения насчет горилл, — звучит это как-то подозрительно… но раз вы, Олли, так говорите… Только чтобы никакого непосредственного обмена оружия на заложников — вы понимаете, что я имею в виду?
— Это сделает вас великим национальным героем, сэр, — говорит полковник.
— Есть еще одна вещь, которой я не понимаю, — говорит президент. — Какова во всем этом роль мистера Гампа?
— Вот что я вам скажу, господин президент, — отвечает полковник. — Я считаю, что два величайших врага Америки — это невежество и апатия. А рядовой Гамп являет собой живое доказательство того, что и то, и другое можно преодолеть. Он станет нашим большим плюсом.
Вид у президента становится вроде как озадаченный, и он поворачивается ко мне.
— Что он сказал? Что-то про невежество и апатию, так?
— Не знаю, — говорю я, — и мне, если честно, насрать.
Тут президент начинает скрести у себя в затылке, встает и снова включает телевизор.
— Делайте там, Олли, что хотите, — говорит он, — но теперь я должен смотреть «Кто хочет стать миллионером?».
— Да, это превосходное шоу, господин президент.
— Вообще-то мне по-настоящему нравился «Последний герой», но теперь его больше не показывают, — говорит президент, и вид у него становится вроде как грустный.
— Тогда, господин президент, просто доверьте это дело мне и рядовому Гампу. Уверяю вас, мы сделаем колоссальную честь вам и всей вашей канцелярии.