— У моей матери была гораздо более мирная профессия, — с горечью сказала Кортни, — однако ребенок не вписывался в ее рабочий график. Я жила с бабушкой и дедушкой, у Хидер иногда просыпалось желание побыть мамочкой, но такие периоды никогда не длились дольше нескольких дней, потом она возвращалась на свою ответственную работу, а я — к бабушке и дедушке.
Райли невольно отметил, что в их прошлом больше общего, чем можно было ожидать. Как и Кортни, его вырастили не родители, только если Кортни жила у бабушки, то он и его братья — у старшей сестры отца, взявшей на себя заботу о племянниках после смерти их родителей. Кэрри заменила им и мать, и отца.
— Я понимаю, каково тебе было, — сказал Райли, немного удивленный собственным признанием. Раньше он никогда не обсуждал с женщинами свое прошлое, историю своей семьи. — Меня и моих братьев вырастила тетя, наши родители рано умерли.
Кортни посмотрела на него с таким сочувствием, что ему стало неловко.
— Мне очень жаль. Сколько тебе было, когда родители умерли?
— Когда умер отец — восемь, мать погибла за два года до этого. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Кэрри было с нами нелегко, но она никогда не жаловалась.
— Должно быть, твоя тетя — необыкновенная женщина.
— Да, это верно. — Райли задумчиво посмотрел на Кортни. — Знаешь, ты чем-то на нее похожа.
Кортни села и спустила ноги на пол.
— Ты всем женщинам это говоришь? — Она встала и сладко потянулась. — Насколько я понимаю, это часть твоего плана обольщения. Должна признать, действует весьма эффективно.
Райли тоже встал. Ему не понравилось, что Кортни считает его этаким донжуаном, который все делает для показухи.
— Нет, не всем.
Кортни зевнула, прикрывая рот рукой.
— Извини, у меня был длинный день.
Райли понял намек, но они так и не решили вопрос, будет ли Кортни жить в доме Барбары одна.
— Поедешь со мной или мне остаться здесь? — спросил он.
Кортни вздернула подбородок, по-видимому готовясь к спору, и упрямо сказала:
— Ни то, ни другое. — Даже в ее взгляде читалась решимость настоять на своем. — Я прекрасно переночую одна.
Кортни поджала губы, и Райли испытал острейшее желание их поцеловать — и целовать до тех пор, пока они снова не станут мягкими, зовущими. В мятежном настроении Кортни была так прекрасна, что Райли мог бы проспорить с ней всю ночь, но тени под ее глазами выдавали, что ей пора отдохнуть, и Райли образумился. Он осознавал, что, если останется на ночь, ему будет очень трудно, почти невозможно держаться от нее на расстоянии. Кроме того, у него были серьезные сомнения в том, что удастся убедить Кортни не ночевать одной. Поэтому Райли сдался. Достав из кармана блокнот, он черкнул что-то на странице, вырвал ее и протянул Кортни.