Когда Юрка увидел Фифу, то сразу подумал, что не к добру это все. Платье в оборочках, короткое до бесстыдства, совсем выше коленок. Ноги тонкие, розовые, так и лезут в глаза. А ей хоть бы хны и нисколько не совестно. У деревенских девчонок подолы чуть ли не до пят. Грех, когда выше задерут. Эта же бегает, прыгает и не замечает своего позора, чуть ли трусы не показывает. Обдерет ноги в лесу о колючки, не обрадуется. Жди, что еще нюни распустит.
Юрка не любил девчонок. Правда, несколько месяцев назад хотел тайно послать записочку какой-нибудь из своего класса. Переписка на уроках стала тогда заразой. Особенно старались девчонки. Передавали и перебрасывали на другие парты, скрытничали и секретничали. Юрка, конечно, терпел долго и записки рвал. Потом надумал и решился сам написать. Даже листок нашел и карандаш подточил. Но писать было некому и вроде бы не о чем. Вот если бы эта длинноногая с бантиками училась с ним в одном классе, то, может быть, Юрка и послал. Накатал бы записку о чем-нибудь просто так.
Фифа прицепилась к Юрке, как репей, ходит надоедливо по пятам. Пищит и визжит, только рыбу пугает. Любого комара, жучка или букашки боится. Цыкнул бы на нее, заткнул рот, да как-никак она городская и в гости приехала. Сроду такого не бывало, чтобы в Ижовке девчонки ходили на рыбалку. Лучше уйти от нее подальше и скрыться в камышах. Но как раз в этот момент Фифа в кустах завизжала и заохала, словно ее укусили или ужалили, хотя ни диких змей, ни зубастых зверей в реме не было. Она всего лишь расцарапала ногу о ветку шиповника. Юрка нехотя подошел. Красная царапина с крошечными капельками крови протянулась линией от коленки. Фифа сидела на траве, задрав юбочку, вытянув ногу, и осторожно гладила ее ладошкой. Всхлипывала и дула на больное место.
— А ты залижи, меньше болеть будет.
— Вот еще выдумал!
— Ничего я не выдумал, все звери раны зализывают…
— Я тебе не зверь, а человек. — Но она все же нагнулась и попыталась языком достать, даже согнула ногу, морщась от боли. Однако достала кончиком языка только коленку.
— Послюнявь пальцы и помажь…
— Больно дотрагиваться руками, попробуй сам мне зализать, от языка не так будет больно.
— Ишь ты какая, свою бы зализал, а от чужой крови меня стошнит.
— Ну тогда сам слюнями помажь.
Пришлось Юрке так и сделать. Когда коснулся пальцами ее ноги, по всей длине царапины, почему-то почувствовал, как учащенно забилось сердце и немного закружилась голова. Он слегка погладил ее ногу. Неожиданно ему захотелось нагнуться и действительно зализать царапину. Она сидела неподвижно и напряженно, терпеливо вытянула обе ноги и смотрела вниз. Юрке вдруг стало неловко за себя и стыдно отчего-то. Он быстро встал.