— У меня болит живот.
— Кристина, ты же знаешь, что когда Майк Брант был маленьким, он не говорил.
— Да…
— Ты знаешь, что его мама продала всю мебель, чтобы купить билет до Америки и показать его специалистам.
— Даже стол?
— Что?
— Даже стол продала?
— Даже стол.
— Жалко.
— Ничего не жалко. Нельзя было иначе.
— Да, конечно.
— Но Америка-то большая, ты же понимаешь?
— Большая, я понимаю.
— Так вот, если бы маленький Моше, потому что не забывай, что его звали Моше, не был бы немым, он бы не попал в Америку, а если бы он не попал в Америку, он не стал бы певцом Майком Брантом, потому что немые не могут петь? Ты согласна?
— Ну-у…
— И его мать так боялась, что он потеряется на улицах Нью-Йорка, что она написала точно такую же бумагу и повесила ее на шею своему маленькому мальчику, только адрес был другой, нью-йоркский адрес. "Убедительная просьба, если он потеряется, привести…" ну, не знаю, на Сорок вторую улицу, например, или в "кошерную бакалейную лавку на Манхэттене". Одним словом, у тебя точно такая же надпись, но с адресом Экса. Так что попробуй, побудь Майком Брантом. Представь себя Моше, пойди в город, посмотри, помогут ли тебе люди, если ты заблудишься.
Кристина остановилась и замерла. Она смотрела на меня. Она тоже онемела. Она была в затруднении.
— Вот именно так. Ты разучилась говорить, и кто-то из прохожих должен привести тебя домой.
Кристина делала невероятные усилия, чтобы меня послушаться, и еще более невероятные, чтобы понять, чего же я от нее хочу, что она должна делать. Немолодая женщина, нагруженная покупками явно из "Жеан Казино", приближалась к нам. Я прошептала Кристине: "Не забудь, ты потерялась, ты не знаешь, где твой дом". И когда женщина подошла к нам совсем близко, Кристина остановила ее вопросом:
— Где мой дом, мадам?
Женщина посмотрела на Кристину с удивлением, ей, как почти всем взрослым, показалось странным, что Кристина говорит с ней как со своей ровней. И пошла своей дорогой, пробормотав, что она очень занята. Она обращалась скорее к себе самой, глядя под ноги, покачивая пакетами с покупками. Я потянула Кристину за рукав, но она выдернула руку. Я хотела получше объяснить ей, что она должна делать, но она оттолкнула меня со всей силы, а силы у Кристины было хоть отбавляй, и остановила старичка, который шел по тротуару, ведя велосипед. Было ясно, что на этот велосипед он не сядет никогда в жизни.
— Где мой дом?
— Что?
— Где мой дом?
Я вмешалась, обняла Кристину за шею и прошептала:
— Старичок со своим велосипедом пусть идет своей дорогой. А ты, Кристина, не должна вообще говорить и…