Да, это она-новая вестница весны!
Минуты через две чайка снова пролетела мимо него. Глаза, провожая ее, остановились на лесе, что начинался неподалеку от деревни, и Алмазову почудилось, что с вершины крайней ели посыпалось на землю множество листьев. Но какие же листья на ели? Услыхав едва уловимое веселое щебетанье, он понял, что это были маленькие птички, п вспомнил их название - чечотки.
Стайка вспорхнула, скрылась в лесу, звонкий писк прекратился, а вокруг-только ласковое сияние солнца п тишина.
Алмазов снова залюбовался березой. Теперь на ветвях ее и на скворешнице виднелись скворцы. От усталости после длинного путешествия они сидели неподвижно, молча и, вероятно, испытывали, как думал Никита Петрович, то радостное чувство, которое испытывают все возвращающиеся в родной дом после долгого отсутствия. Может быть, они вспомнили, как росли в этой скворешнице, как учились летать, как подкарауливала их кошка...
На пригорок, черневший над белым склоном близ этой березы, припрыгивая вбежали трое ребят, остановились у кручи, стали рассматривать сверху Волгу, рыболовов, потом принялись прыгать и кувыркаться, и баловались до тех пор, пока не пришел белобородый старичок в черном треухе и нс унял их. Старичок принес с собой пук соломы, сел па него и приковался \ взглядом к заливу. Алмазов тоже невольно ^ перепел туда глаза.
Рыболовы скучились. Это означало, что они нашли рыбу и ловят ее. Никита Петрович хотел идти к ним, по тут дед, громко шикнув на ребят, предостерегающе поднял руку, и он, и ребята запрокинули головы.
Алмазов, стараясь понять в чем дело, тоже стал смотреть в голубую бездну, но ничего не увидел. Только спустя полминуты до пего донеслись чудесные звуки необыкновенной чистоты, будто звенел ручей. Переливаясь над полем, над деревней, звуки приблизились к Волге.
Никита Петрович весь отдался им, понимая, что это поет птица, но какая? И огорчился, что он совсем не знает природы.
Художник чувствовал, что от этой музыки у него постепенно распахивается душа, а губы сами раздвигаются в улыбку.
Пссскка в небесах не смолкала и делалась все громче. Старший из мальчиков, порывисто взмахивая руками, воскликнул:
- Жаворонок!
В конце утомительно-долгой зимы сердце даже от одного этого слова радостно замирает. А тут не только слово, тут живой жаворонок с песней в теплом солнечном потоке. Сама жизнь поет в нем!
Невидимый, он пролетал над Алмазовым, держа путь на север.
Песенка давно улетела, а рыболов, сидя на ведре, все еше продолжал улыбаться. Он совсем забыл о своем решении идти в залив.