Оживленно жестикулируя, Эмилия и ее мать показывали, как они превратили то, что, на взгляд Антонии, было жалкой лачугой, в нечто, напоминающее дом. Стены заново покрасили белой краской, каменный пол выдраили и покрыли соломенными циновками. Занавески, висящие на длинном шесте, разделяли помещение на спальню и гостиную. Судя по всему, семейство Понтелли довольно новым жилищем, даже несмотря на то, что снаружи оно напоминало полуразвалившийся барак.
Антония с удовольствием общалась с ними на итальянском, но при этом очень быстро поняла, что они переоценивают ее способность улавливать быстро произносимые вопросы и ответы.
— Adagio[9], — просила она.
Это слово ассоциировалось у нее с занятиями музыкой и вызывало улыбку, особенно когда она впервые увидела его начертанным перед въездом в гараж, как призыв к водителям соблюдать осторожность.
Двое младших детей вбежали в дом, криками возвещая о приходе Мартины. Антония позволила им увлечь себя на улицу и увидела, как девушка идет по дороге, удерживая на голове огромный кувшин. Конечно, Мартина не в первый раз проделывает путь к ближайшему колодцу, день за днем таская тяжелую ношу.
В эту минуту открытый грузовик, в котором сидело около дюжины мужчин, показался в противоположном конце улицы. Когда он приблизился, оттуда спрыгнул Гвидо, приятель Мартины. Остальные махали руками и здоровались с сестрами Понтелли. Заметив Антонию, они поприветствовали и ее, а Стефано, к большому удивлению девушки, выбрался из грузовика, тут же умчавшегося по пыльной дороге в сторону Перуджи.
— Какая хорошая идея пришла вам в голову! — обратился Стефано к Антонии. — И часто вы приезжаете к Понтелли?
— Нет. Это впервые. Мне жаль, что Лучано получил такой жалкий домишко. Слишком маленький для этой большой семьи.
Итальянец обворожительно улыбнулся:
— Летом можно спокойно жить даже на улице.
— А зимой? Получит ли Лучано к тому времени лучшее жилье?
Стефано пожал плечами.
Эмилия принесла еще вина, большой кусок чистой мешковины и пару подушек, чтобы гости могли сесть прямо на землю, не боясь запачкать одежду. Этот жест вежливости оказался, впрочем, лишним, поскольку на мужчинах были рабочие комбинезоны, а на Антонии — ситцевое платье.
Они весело болтали и смеялись до тех пор, пока Лучано не вернулся с работы. Вежливо поздоровавшись с гостями, он недовольно взглянул на сестер и негромко спросил, почему они не на кухне. Девушки тут же исчезли в доме.
— Твоя камера в порядке? — спросил Стефано у юноши.
— Да, вполне.
— Принеси ее и сфотографируй нас и синьорину Антонию, — предложил Стефано.