— Пусть упокоится с миром. Он отмщен.
— Я видел, — тихо ответил Гай. — Я видел, что за себя ты тоже отомстил.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты разве не знаешь, кто всадил тебе нож в спину? — спросил Гай. — Роджер. Твой собственный меч тоже глубоко в него вошел. Роджер мертв.
— Ты уверен?
— Да. Люди Торстона разбежались. Но вероломство Роджера произошло на виду у всех. Извини, что я сомневался на его счет. Я никогда не думал, что даже Роджер мог напасть сзади. Ты, оказывается, знал его лучше, чем я.
Но Роуланд не слышал последних слов Гая. Он потерял сознание и уже не чувствовал боли ни от потери, ни от раны.
В то время как Роуланд боролся за жизнь, Бригитта приветствовала цветение весны с печалью в сердце. Секрет ее больше нельзя было скрыть. Квентин побагровел, когда она объяснила ему причины изменения фигуры.
— Ребенок? — взорвался он. — Ты носишь ребенка того норманна?
— Своего ребенка.
— Так ты мне солгала, Бригитта?
В этом крылась причина его гнева — она обманула его. Впервые в жизни.
Она скрывала правду о своем положении с первых дней, как вернулась в Лоруа. Брат был уверен, что сама она уже тогда знала: когда они приехали, было четыре месяца беременности.
— Почему? Почему ты мне солгала?
Бригитта услышала боль в его голосе.
— Если бы я сказала правду, ты бы оставил в покое Монтвиль?
— Конечно, нет.
— Вот и ответ, Квентин. Я не хотела, чтобы мужчины дрались за мою честь, после того, как я сама этой честью распорядилась. Для битвы не было причины.
— И что еще ты мне солгала?
Она опустила глаза, не в состоянии вынести этот обвиняющий взгляд.
— Я скрыла от тебя свои истинные чувства, — призналась она наконец. — В тот день меня ослепляла ярость, и я ненавидела Роуланда за то, что дрался с тобой. Мне было так больно, что я хотела умереть.
— И все-таки ты его защищала.
— Да, — тихо выдохнула она.
Квентин ушел, оставив Бригитту в слезах. Он был так огорчен, что его сердце разрывалось на части. Бригитта тосковала по Роуланду, каждый день молила Бога, чтобы он приехал за ней. Но как она могла объяснить это Квентину?
Роуланд потянулся и застонал. Казалось, боль в спине никогда не утихнет. Он искоса посмотрел на брата и увидел, как тот улыбается ему.
— Бьюсь об заклад, у тебя нет шрамов. Иначе ты бы не смеялся над моей болью, братец, — проворчал Роуланд.
— Ты выиграл, — засмеялся Эварард. — Я не вояка. И мало симпатизирую тем, кто воюет, а потом жалуется на свои раны.
— Жалуется на раны… — недовольно проворчал Роуланд. — Я никогда не жалуюсь по мелочам.
— Ну, да, конечно, ты стонешь только из-за нее.