Говорили, что в одном месте на Кольце есть крохотная царапинка: это великий марид Азул, воспользовавшись неудачно сформулированным заклятием, попытался уничтожить его, пока нес Соломона на ковре-самолете из Лахиша в Беф-Цур. Окаменевшая фигура Азула и поныне одиноко высится возле дороги в Лахиш, точимая пустынными ветрами.
Ранее еще два марида, Филокрит и Одалис, тоже пытались убить царя. Последующая их карьера различна, но одинаково печальна: Филокрит сделался эхом в медном кувшине, а Одалис — удивленным лицом, врезанным в каменный пол царской ванной.
Много-много подобных историй рассказывали о Кольце; неудивительно, что Соломону жилось так беззаботно. Могущество золотого ободка у него на пальце и ужас, внушаемый этим ободком, держали в повиновении всех волшебников и духов. Одна мысль о том, что будет, если пустить его в ход, нависала над нами грозной тучей.
Наступил полдень; мое путешествие подошло к концу. Я пролетел над Кедронскими воротами, над рынками и базарами, кишащими народом, и наконец снизился над дворцом с его садами. В эти последние мгновения ноша казалась мне особенно тяжкой. Соломону крупно повезло, что он в тот момент не вышел прогуляться по усыпанным гравием дорожкам. Попадись он мне в тот момент, я испытал бы большое искушение опорожнить свою сетку со спелыми артишоками на его умащенную башку и разогнать его многочисленных жен по фонтанам. Но все было тихо. Феникс неторопливо летел в указанное ему место: неприглядный дворик на задах дворца, где кисло воняло бойней и несло жаром из распахнутых дверей кухонь.
Я спикировал вниз, бросил свою ношу на землю, приземлился и обернулся прекрасным юношей.[18]
Толпа бесов выбежала мне навстречу, чтобы утащить мою авоську на кухню. Следом появился пухлый джинн-надсмотрщик с папирусными свитками в руках.
— Поздновато ты! — заявил он. — Продукты для банкета должны были быть доставлены к полудню!
Я прищурился на небо.
— Сейчас как раз полдень, Боско! Погляди на солнце!
— Полдень две минуты как миновал, — возразил джинн. — А ты, милейший, опоздал. Ну ладно, простим тебя на сей раз. Как твое имя?
— Бартимеус, принес артишоки с Атласских гор.
— Секундочку, секундочку… У нас тут столько рабов…
Джинн вытащил из-за уха стило и зарылся в свитки.
— Алеф… Бет… Где же это? Эти мне современные языки, никакой в них логики! Ага, вот! — Он поднял глаза. — Так, еще раз: как тебя звать?
Я топнул сандалией.
— Бартимеус!
Боско заглянул в свиток:
— Бартимеус Гилатский?
— Нет.
— Бартимеус Тель-Баташский?
— Нет.
Он развернул свиток дальше. Последовала длительная пауза.