— Ну что, выяснили отношения? — холодно поинтересовалась Синтия, когда он вернулся за столик.
— Ты это все нарочно подстроила, да? — нахмурился Джордж. — Признайся, ведь ты знала, что она здесь выступает?
— Разумеется, нет! — ответила она слишком уж возмущенно. — Неужели ты думаешь, что я ревную тебя к этой аргентинке? Но с какой стати? Разве я не моложе и не красивее ее?
— Очаровательнее, — ответил Джордж, непроизвольно улыбаясь.
— Жаль только, что я не такая высокая, — неожиданно вздохнула Синтия.
— Вот об этом тебе нечего сожалеть. Рост у тебя как раз замечательный. Таким и положено быть ангелам!
— Издеваешься?
— Восхищаюсь.
— А зачем тогда сравниваешь с ангелом? Есть такой старый анекдот. Встречаются два приятеля, и один другого спрашивает: «Ну, как твоя жена?» — «О, моя жена — ангел!» — «Счастливец! А моя еще жива».
— Что за мрачные мысли в день рождения!
— Почему бы и нет?
— Да хотя бы потому, что у тебя еще вся жизнь впереди. Вот когда тебе стукнет восемьдесят…
— Ну уж нет, столько жить я не собираюсь, — покачала головой Синтия.
— Это еще почему?
— Да потому, что ты старше меня и я совсем не хочу на старости лет оставаться одна.
Боже! Фактически уже второй раз за вечер она признается ему в любви, а он еще так и не решился на ответное признание.
— Неужели ты совсем не боишься смерти? — спросил Джордж, желая выиграть время.
— Уже отбоялась, — усмехнулся «маленький очаровательный философ», как он мысленно окрестил Синтию, любуясь ее подвижной физиономией, которой так шел нежный румянец.
— А разве это возможно? — удивился он.
— Почему же нет? Особенно когда точно знаешь, где окажешься после смерти.
Джордж принял это фразу за подтверждение ее веры в загробную жизнь и молча пожал плечами… Однако спустя всего час ему пришлось убедиться, что Синтия имела в виду нечто совсем другое.
А тогда она гордо вскинула голову и, заметив на себе внимательный взгляд Джорджа, предложила:
— Давай еще выпьем. Наливай шампанского, что ты на меня так смотришь?
— Давай, — согласился Джордж, несколько озадаченный этим разговором, тем более что ему почему-то вдруг вспомнился другой разговор — у него дома, в день их первой встречи.
«И никто меня не любит, никому я не нужна…» — рыдала бедняжка Синтия, когда сорвалась ее попытка убежать из его квартиры.
Какое счастье, что он никуда ее не отпустил!