«Ну же, говори, — мысленно поторопил я. — Чего темнить, скажи прямо. Мне не впервой…» Но при этом я продолжал доставать из папки свои работы.
— Это вот озеро с утками…
И тут вдруг что-то изменилось: в глазах Мэтьюса засветился интерес.
— А это что? — Его рука потянулась к папке.
Удивленный, я взглянул на рисунок, который рассматривал Мэтьюс. Собственно, даже не рисунок, а эскиз, набросок.
— Это маленькая девочка, которую я встретил в парке. Набросал по памяти… Я вроде и не клал это в папку, как-то само затесалось.
— Да, это нечто совсем иное, — проговорил Мэтьюс, не отрывая глаз от акварели. — Неплохо, очень даже неплохо… И что удивительно — от этой фигурки словно веет прошлым. Да, я где-то уже видел эту девочку, только вот не припомню где.
Он еще с минуту разглядывал маленький портрет, затем положил его на стол, отошел на пару шагов и посмотрел оттуда. И опять вернулся к столу, продолжая рассматривать рисунок. Сердце мое учащенно забилось. Теперь передо мной был совсем другой человек, от прежней натянутости и настороженности не осталось и следа. И уж наверно, он похвалил себя за то, что не выпроводил меня с самого начала.
— Да, теперь я припоминаю, — снова заговорил Мэтьюс. — Не та ли это девочка, что на картине Браша в «Мускуме»?
У меня перехватило дыхание. Неужели он подозревает, что я…
— Нет-нет, — торопливо поправился Мэтьюс. — О копии не может быть и речи. И о подражательности тоже. У вас своя манера письма. И однако, как хотите, у этих девочек есть что-то общее, их что-то роднит.
Он сделал паузу и не без торжественности объявил:
— Я покупаю это.
Я замер, ожидая цифры. Но ее не последовало. И по лицу Мэтьюса я понял, что именно о том он и размышляет — сколько заплатить. В самом деле, что он мог стоить, этот маленький набросок? Если б меня спросили, я скорее всего назвал бы сумму достаточную, чтоб раз прилично пообедать. Наверно, и он тоже…
— Как вас зовут, молодой человек? — спросил Мэтьюс.
Я назвал себя.
— Так вот, мистер Адамс, я беру у вас две акварели — девочку и озеро с утками. И даю вам за них двадцать пять долларов.
Руки мои задрожали. Двадцать пять долларов! Для меня это было целое состояние. Но я постарался ничем не выдать своего ликования. Хотя теперь-то я понимаю, что этот человек видел меня насквозь.
— Ладно, — сказал я. — Согласен.
Достав из кармана маленький блокнот, Мэтьюс что-то записал в него и скрылся в своем кабинете. Раскрытый блокнот остался лежать на столе и, каюсь, я не удержался. Пока мой покупатель отсутствовал, я успел пробежать глазами исписанную мелким почерком страничку. Она была разделена на две колонки — «Продано» и «Расходы». В первой графе этого самоотчета значилось: