— Она никогда не займет маминого места, — горячо сообщила Кит. — Вот что я хотела ей сказать.
Кэл поджал губы; выражение сильнейшей внутренней боли и досады на мгновение появилось на его лице и исчезло так быстро, что Марни усомнилась, видела ли она что-то или ей показалось.
— Конечно, нет, — согласился он, — никто не может занять место твоей матери.
Боль навалилась на сердце Марни острой ледяной глыбой. В словах Кэла слышалось обещание не жениться снова, по крайней мере, пока Кит живет под его крышей.
Кит закусила губу, карие глаза наполнились слезами.
— Почему ты дал маме умереть? Я очень долго ждала, что ты поможешь ей, облегчишь ее страдания, а ты так ничего и не сделал.
Какой-то миг Кэл смотрел на нее так, будто она рвала его на части.
— Что я мог сделать?
Слезы градом катились по лицу
— Значит, ты считала меня виновником ее смерти... — сказал Кэл устало и безнадежно.
— Конечно!
— Кит, она болела раком...
Марни сомневалась в том, что Кит слышала его.
— Кого еще мне было винить? — захлебывалась слезами девочка. — Ведь не могла я винить ее! Только не маму...
Она вытерла слезы, в глазах застыла боль. Кэл подошел, обнял, прижал ее к себе и успокаивающе похлопал по спине.
— Милая, прости меня, я и представить себе не мог, что ты чувствуешь нечто подобное.
Кит разрыдалась у него на груди. Марни принесла из ванной пачку салфеток, потом пошла к холодильнику, чтобы посмотреть, что можно приготовить на обед.
— Отвези меня домой, папа. — Кит выпрямилась, шмыгая носом и вытирая мокрые, покрасневшие глаза.
— Конечно, — ответил Кэл.
— Прямо сейчас... пожалуйста.
Надежды на обед у окна с видом на море, в кругу семьи рассеялись в прах. Марни надеялась, что горечь не слишком заметно отразилась на ее лице.
Кэл поцеловал Кит в щеку.
— Я рад, что ты выговорилась, дорогая.
— Да, поехали домой.
Марни с тоской поняла, что она среди них чужая.
— Кит, надеюсь, ты не в последний раз меня навещаешь — моя дверь для тебя всегда открыта.
— Спасибо, — невнятно проговорила Кит. — Пойдем, — потянула она отца.
Они пошли вверх по дороге. Когда Кит залезла в машину, Кэл вернулся к дому. Стоя на крыльце, он взволнованно произнес:
— Нам надо поговорить, я позвоню тебе сегодня вечером, позже.
Он не сделал ни малейшей попытки дотронуться до нее. Никто — и уж тем более Кит — не должен был подозревать об их отношениях, излившихся в столь бурный поток плотской любви прошлой ночью.
Никаких споров и препирательств, сказала себе Марни. В душе ее горело пламя жестокого упрямства.
— Сегодня вечером меня не будет дома.
— Тогда завтра.