«Деловая» ипостась небрежно махнула рукой: «Валяй».
— Значит, от базы мы поехали к месту раскопок…
— И что там теперь творится, на базе?! — напряглась археологиня. — Ведь должно быть расследование, да? Там все наши отпечатки!
— Ничего там не творится, — отмахнулся Еремей. — Спящие проснулись, приезжие ужаснулись, полковник Широков отчитался об обнаружении и ликвидации диверсионной группы, и даже показал журналистам захваченное у негодяев вооружение. Теперь наверняка думает, каких ему «глухарей» на залетных «псов войны» повесить, благо оправдаться они не способны? Он там столько бреда, полагаю, наслушался, что лишних свидетелей искать не станет. А вот у раскопок все так аккуратно заделано и укрыто, что комар носа не подточит. Гостей там точно не появлялось. Вы нас не просветите, Дамира, что там у друга Кристофера за планы нынче в голове, и куда он направляется? Ждать его нам в Пермском крае или не ждать?
— Не ждать, — мотнула она головой. — Нас из вашей ловушки только трое вырвалось, с голыми руками. Какие уж тут раскопки? Только домой возвращаться. Пока мы плыли в лодке, он много рассуждал, вспоминая, что про усыпальницы богов и вы, и Шеньшун говорили во множественном числе. То есть, в разных местах земного шара должны находиться другие захоронения, которые еще не вскрывались. Он надеется их найти. Доктор Истланд сильно опасается, что в Россию его больше не пустят, а гробницу Шеньшуна русские археологи будут исследовать сами. Мы, то есть. Что тайну ее существования до нового археологического сезона скрыть уже не удастся.
— Значит, смылся, — подвела итог Геката, и бутылка с обломанной пробкой внезапно выстрелила в потолок, выдав слабо шипящую пену. Все рассмеялись, Дамира стала разливать вино. Очевидно, любимый ее доверия в этом вопросе еще не заслужил.
— И что теперь? — спросила археологиня, поднимая бокал.
— Теперь все, — ответила «лягушонка».
— Ты подделаешь отчет экспедиции, — предсказала «деловая» ипостась.
— Могильник будут считать изученным, — добавила толстуха.
— И не представляющим ценности.
— Хотя государство возьмет его под охрану.
— И может быть…
— …даже повесит табличку.
— Ты, однако, все равно будешь следить…
— …дабы никто из любопытных не сунулся туда с новыми раскопками.
— И решительно такие попытки пресекать.
— А нуар будет следить за тобой…
— …днем и ночью.
— Любить.
— Холить.
— Ласкать.
— Носить на руках.
— Беречь от невзгод.
— Целовать.
— Баловать.
— Восхищаться.
— И снова любить.
— Но ты особо не обольщайся.
— Ведь ни твои глаза…
— …ни твои руки…
— …ни твои губы…
— …ни даже священная для него усыпальница тут будут совершенно ни при чем.