Слова Люка пробудили образы, слишком болезненные, чтобы вспоминать. Безжалостно оттолкнув их, Джей-Джей быстро оделась. Ей мало только страсти. На комоде лежала ее сумка. Она достала расческу и причесалась. Потом протерла лицо лосьоном. И все это время смотрела в зеркало, не спуская глаз с Люка.
Он снял с лица шляпу и начал изучать акварель, теперь приставленную к изножью кровати.
— На открытии галереи ты так долго стояла перед этой картиной, что я подумал…
— Ты подумал, будто мне понравилась эта несчастная женщина. Ее вырвали из родных мест, затащили на край земли и превратили в рабочую лошадь. Ей позволено лишь греть ему постель и растить его детей.
— Когда ты смотришь на нее, то видишь только это? — Люк задумчиво сдвинул брови.
— Не имеет значения, что вижу я. Ты видишь женщину, которая может быть счастлива только в роли прислуги мужа, его игрушки, его собственности. Ты послал мне эту картину, чтобы сказать, какой должна быть настоящая жена.
Люк встал и подошел к дверям спальни.
— Мои родители счастливы в браке более тридцати лет, — стоя к ней спиной, проговорил он. — Я надеялся построить свою семью по их образцу. И ошибся.
— Мы оба ошиблись. — Джей-Джей методично перекладывала вещицы в своей сумочке. — Мы хотели от брака разного. Любой идиот мог бы понять, что мы не подходим друг другу.
— Нам надо поговорить. — Люк прислонился к стене.
— Разговоров с меня хватит. — Она мечтала только об одном: скорей убежать отсюда. Дверь спальни была закрыта.
— Я запер дверь и забрал ключ. Ты не уйдешь, пока мы не поговорим.
Джей-Джей яростно дергала дверную ручку, потом ударила кулаком дверь и прижалась лбом к массивному дереву.
— Нам не о чем говорить.
Джей-Джей не понимала, почему он заперся с ней в спальне. Хватит ли у нее силы воли противостоять ему? И себе. Сердцу хотелось, чтобы она бросилась ему в объятия и поверила, что все как-нибудь устроится. Разум настаивал, чтобы она бежала, пока не поздно.
— Открой дверь, Люк, — сдавленным голосом произнесла она.
Люк не шелохнулся.
— Первый раз, когда я увидел тебя, ты слушала женщину и делала пометки. Меня поразили твоя сосредоточенность и сочувствие. Потом я увидел твой рот. Желание поцеловать этот рот точно ударило меня. Я едва ли слышал, что говорили окружающие. Я придумывал, как мне познакомиться с тобой. И тут Карл заметил, что вырвалась лошадь. И раньше, чем я успел предупредить тебя, она уже понеслась. Потом я увидел, во что толкнул тебя, и понял: никогда мне не покусывать эту пухлую губку и не целовать красивую родинку.
Сдержанные слова, точно резиновые пули, больно били в спину. Слова, еще раз доказывающие, что у Люка к ней только физический интерес.