— Восемнадцать.
— Мне двадцать шесть. Приехал сюда четыре года назад без единого цента в кармане.
— Ну да?
— А теперь могу хоть сегодня прикрыть лавочку, мне хватит до конца жизни.
— Честное слово?
— В будущем году устрою себе отпуск на год. Женюсь… Айрин Риккер, слыхали про такую?
— Еще бы! Моя любимая актриса.
— Мы помолвлены.
— Правда?
Потом, когда они снова вышли на Таймс-сквер, Билл небрежно спросил:
— А что вы сейчас делаете?
— Работу ищу.
— Да нет же. Вот сейчас.
— Ничего.
— Может, зайдем ко мне, выпьем кофе? Я живу на Сорок шестой улице.
Глаза их встретились, и Эмма Пинкард решила, что в случае чего сможет за себя постоять.
В просторной светлой комнате-студии с огромным диваном в десять футов шириной она выпила кофе, он — виски с содовой, и его рука легла ей на плечи.
— С какой стати я должна вас целовать? — решительно сказала она. — Мы почти незнакомы, и потом вы помолвлены с другой.
— Пустяки. Она не рассердится.
— Так я и поверила!
— Вы — хорошая девушка.
— Во всяком случае, не дура.
— Ну и ладно. Оставайтесь себе хорошей девушкой.
Она поднялась с дивана и стала рядом, свежая и спокойная и ничуть не смущенная.
— Я так понимаю, что теперь мне работы у вас не получить? — беззлобно спросила она.
Он думал уже о другом — о каком-то разговоре, о репетициях, — но, поглядев, опять увидел на ней дырявые чулки. И позвонил по телефону:
— Джо, это Нахал говорит… Что, думали, я не знаю, как вы меня называете?… Ладно, ничего… Слушайте, вы уже набрали мне трех девушек для сцены с гостями? Ну, так оставьте место, я вам сейчас пришлю одну южаночку.
И, довольный собою, гордо посмотрел на нее, чувствуя себя самым что ни на есть отличным малым.
— Прямо не знаю, как вас благодарить. И мистера Роджерса, — дерзко добавила она. — До свидания, мистер Мак-Чесни.
Он не снизошел до ответа.
Во время репетиций он часто приходил в театр и стоял с умным выражением на лице, будто каждого видел насквозь. На самом же деле, оглушенный собственным успехом, он воспринимал действие на сцене смутно, как в тумане, да и не особенно интересовался. В конце недели он обычно уезжал на Лонг-Айленд и гостил у своих новоявленных роскошных друзей. Бранкузи величал его не иначе как «светский лев», а он отругивался:
— Ну и что? Разве я не учился в Гарварде? Думаете, я, как вы, у зеленщика в тележке отыскался?
Новые знакомые ценили его за приятную внешность, и за легкий характер, и, конечно, за успех.
И только помолвка с Айрин Риккер омрачала его жизнь. Они давно действовали друг другу на нервы, но ни он, ни она не решались на разрыв. Как двух юных отпрысков двух самых богатых семейств в городе уже одно их исключительное положение часто сводит вместе, так и Билл Мак-Чесни с Айрин Риккер, оба вознесенные на вершину успеха, не могли не принести друг другу дань взаимного восхищения. Но ссоры, в которых они отводили душу, становились все чаще и ожесточеннее, и конец неотвратимо приближался. Он принял облик рослого красавца Фрэнка Ллуэлина, актера, игравшего в паре в Айрин. Билл быстро понял, к чему идет дело, и взял с ними особый горько-иронический тон; через неделю репетиций отношения в труппе стали натянутыми.