Дождавшись ухода горничной, премьер-министр развязал белый галстук, расстегнул жесткий воротничок и с благодарностью подошел к Маргарет, сидевшей у огня. Он опустился в глубокое кресло, пододвинул подставку для ног и устроил на ней уставшие ступни. С тяжелым вздохом произнес:
– Вот это жизнь. Ты, я.., и больше никого… Он опустил голову на грудь и по давней привычке начал поглаживать крючковатый нос. Маргарет едва заметно улыбнулась.
– Надо стараться, чтобы так чаще бывало, Джейми.
– Будем. Обязательно будем стараться, – ответил он искренне. Затем, меняя тон, сообщил:
– Есть новости. Мы вскоре едем в Вашингтон. Хотел, чтобы ты знала.
Держа в руках кофейник шеффилдского сервиза, жена подняла на него удивленные глаза:
– Несколько неожиданно, не правда ли?
– Да, правда, – согласился он. – Возник ряд весьма важных вопросов. Мне надо поговорить с президентом.
– Хорошо. К счастью, у меня есть новое платье. – Маргарет умолкла, обдумывая. – Но нужны туфли и сумочка к нему. Да, еще перчатки. Время-то у нас хоть какое-то будет?
Лицо ее приняло обеспокоенное выражение.
– Совсем чуть-чуть, – Хауден рассмеялся: так не соответствовал этот разговор вызвавшей его ситуации.
– Сразу после праздников съезжу в Монреаль за покупками. Там всегда выбор больше, чем у нас в Оттаве, – заявила Маргарет решительно. – Кстати, как у нас с деньгами?
Он нахмурился.
– Не очень. В банке мы перебрали. Придется продать кое-какие ценные бумаги, я полагаю.
– Опять? – встревожилась Маргарет. – У нас ведь не так уж много осталось, по-моему?
– Так-то оно так. Но ты все равно поезжай в Монреаль. – Он с нежностью оглядел жену. – Одна поездка ничего не изменит.
– Ну, если ты так уверен…
– Уверен.
Единственное, в чем он мог быть уверен, подумалось Хаудену, так это в том, что никому не придется подавать на премьер-министра в суд за задержку платежей. Нехватка денег на их личные нужды была постоянным источником беспокойства. У Хауденов не было собственных средств, кроме скромных сбережений, накопленных за время его адвокатской практики, и это было типичным для Канады – своего рода национальная узколобость, дававшая себя знать во многих проявлениях, – что страна весьма скупо платила своим руководителям.
"Сколько же горькой и обидной иронии, – часто думал Хауден, – в том факте, что канадский премьер-министр, определяющий судьбы нации, получает в виде жалованья и различных льгот и привилегий меньше, чем американский конгрессмен”. Премьер-министру не положен служебный автомобиль, а свой собственный он должен содержать за счет явно недостаточных сумм, выделяемых ему на эти цели государством. Даже обеспечение его жильем было явлением сравнительно новым. Еще в 1950 году бывшему тогда премьер-министром Луи Сен-Лорану приходилось жить в двухкомнатной квартирке, столь тесной, что мадам Сен-Лоран была вынуждена держать домашние запасы у себя под кроватью. Более того, отдав едва ли не всю жизнь парламентской деятельности, наибольшее, на что мог рассчитывать бывший премьер-министр по ее завершении и выходе в отставку, было три тысячи долларов в год согласно программе пенсионного обеспечения за счет отчислений от его собственных доходов. В прошлом одним из результатов подобного положения вещей для страны было то, что премьер-министры изо всех сил цеплялись за свой пост до глубокой старости. Другие уходили в отставку, обрекая себя на жизнь в нужде, на милости друзей-благотворителей. Министры кабинета и депутаты парламента получали еще меньше. “Примечательно, – приходило иногда Хаудену в голову, – что при всем при том многие из нас остаются честными людьми”. Где-то в глубине души он даже с некоторым сочувствием относился к тому, что сделал Харви Уоррендер.