"Да, – согласился он, нахмурившись и поглаживая свой орлиный нос. – Об этом я тоже думал. Если Харви победит, я ухожу”.
Затаив дыхание, Милли следила за ходом съезда, даже не смея помышлять о том, чего она желала более всего – победы Уоррендера. Потому что, если Уоррендер возьмет верх, ее будущее можно считать обеспеченным. Но если Уоррендер проиграет и победу одержит Джеймс Хауден, их любви, Милли это предчувствовала, придет неизбежный конец. Личная жизнь партийного лидера, который вот-вот станет премьер-министром, должна быть безупречной, не омраченной даже малейшим намеком на какой-либо скандал.
К концу первого дня работы съезда шансы Уорренцера казались явно предпочтительнее. Но вдруг по причинам, которых Милли так никогда и не поняла, Харви Уоррендер снял свою кандидатуру, и Хауден одержал победу.
Через неделю в том же самом кабинете, где все и началось, их роман оборвался.
– Другого выхода нет, Милли, дорогая, – сказал ей Джеймс Хауден.
Милли поборола соблазн возразить, что другой выход таки есть, – она понимала, что это будет пустая трата времени и сил. Джеймс Хауден оказался на коне. Со времени его избрания на пост лидера партии он пребывал в лихорадочном возбуждении, и даже теперь, когда его огорчение было неподдельным, за ним таилось нетерпение, словно он стремился поскорее разделаться с прошлым, чтобы открыть дорогу будущему.
– Останешься работать у меня, Милли? – спросил он.
– Нет, – ответила она сразу. – Не смогу. Он кивнул в знак понимания.
– Я тебя не осуждаю. Но если только передумаешь…
– Не передумаю, – твердо заявила Милли, но передумала уже через полгода.
После отдыха на Бермудах и недолгой, тут же опостылевшей ей работы на новом месте она вернулась и осталась с Хауденом. Поначалу ей приходилось нелегко – посещали воспоминания о несбывшихся надеждах. Но горечь и не видимые никому одинокие слезы не обратились в озлобление, и в конце концов любовь переросла в искреннюю преданность.
Порой Милли задумывалась, знала ли Маргарет Хауден о той длившейся почти год поре и о силе чувств молоденькой секретарши к ее мужу; в отличие от мужчин женщины постигают такие вещи интуитивно. Но даже если Маргарет и догадывалась, она мудро не обмолвилась ни одним словом – ни тогда, ни после.
Вновь вернувшись мыслями из прошлого к сегодняшнему дню, Милли набрала новый номер.
Теперь настала очередь Стюарта Коустона, чья жена сонным голосом сообщила Милли, что министр финансов принимает душ. Милли попросила ее передать сообщение и расслышала, как Весельчак Стю прокричал: “Скажи Милли, что я буду”.