И все-таки ноги продолжали нести юношу к лесу. Рядом снова пропела стрела, но теперь уже со стороны варваров.
— Не стрелять! — услышал он донесшийся издалека знакомый голос. — Эй ампуа![16] Его нельзя!
Толпа дикарей надвигалась прямо на него. Нанас опустился в снег в ожидании скорой смерти. Внезапно стало очень хорошо и спокойно — так, словно он подошел к родному дому и вот-вот переступит его порог. Вот только никакого дома у него не было. И теперь уже вряд ли будет.
Между тем первые ряды варваров уже поравнялись с ним. Парень непроизвольно зажмурился, но тут же распахнул глаза, решив встретить смерть лицом к лицу, как подобает мужчине. Он даже попытался встать, но предательски задрожавшие ноги не удержали его. И пока Нанас, надеясь справиться с ними, барахтался в снегу, дикари, обогнув его, словно мешающий камень, уже подбегали к воротам периметра.
Ноги все еще продолжали дрожать, но все же саам смог подняться. Теперь он остался совсем один, никому не нужный, и даже дикари побрезговали убить его. То есть, конечно, не совсем так, ведь это Шека приказала не трогать его. Но это говорило лишь о том, что им побрезговала сама предводительница варваров. Надо же, какая честь!
Горько усмехаясь, Нанас побрел к лесу. Ему было все равно, куда идти, но лес стоял перед ним — к нему и повели подгибающиеся ноги.
Он был измочален и морально раздавлен. Теперь для него были отрезаны оба пути: и к варварам, и к жителям Полярных Зорь. Для тех и для других он — предатель, достойный лишь смерти. Хуже всего, что так наверняка думает и Надя, ведь, обманув его в главном, градоначальник вряд ли рассказал девушке о его задании!..
Какими бы подлыми ни казались Нанасу действия мэра, теперь он, по крайней мере, понимал их коварную суть. Они были обусловлены не заботой о живущих в осажденном городе людях, а только лишь личной выгодой. Сафонов определенно надеялся, что, поверив Нанасу, Шека нападет на южный периметр всеми — или хотя бы основными — силами и возглавит отряд сама. А за периметром дикарей поджидала многочисленная засада, которую он убедил организовать Ярчука. Мэр явно надеялся если не разделаться с варварами полностью, то хотя бы хорошенько их «пощипать» и, желательно, взять в плен саму Шеку или кого-то из ее ближнего окружения. Тогда бы он смог попытаться выторговать у дикарей своего сына. Нанаса же Сафонов подставлял совершенно сознательно и «списал» его заранее — доверчивый саам, посвященный в планы «торговли» с варварами, был для него не нужен и даже опасен.
Но так Сафонов мог рассуждать лишь до тех пор, пока его сына не четвертовали, — возможно, у него на глазах. Теперь отчаявшимся мэром руководила одна только месть, а уж о каком-то там бесполезном дикаре, посланном им на смерть, он наверняка и думать-то забыл!